Волосы Криссы, как и мое лицо, пахли погребальным пеплом; ее руки крепко сжимали мои ладони, обхватившие ее спину. Она не пыталась завязать разговор.

Но несколько часов спустя, когда начало всходить солнце, я поднял голову.

Перед нами раскинулась Норчия, окруженная карстовым лесом Сэйлорс Фолли. Я впервые видел его вблизи, рассветное солнце вплетало золотистые нити в клубы тумана, проливаясь на бесплодные скалы, и это было так красиво, что у меня перехватило дыхание. Впервые с тех пор, как я проснулся без Пэллора, мне пришло в голову, что в этом мире еще остались столь прекрасные места, способные так удивить.

Возможно, сейчас я не мог вспомнить, ради чего стоит жить. Но мне и не нужно было. Я просто должен сделать то, что обещал Энни. Единственный способ преодолеть горе – это прожить его, но на другой стороне кто-то отчаянно нуждался в моей помощи.

Я не мог позволить себе заставить ее ждать.

Мы приземлились на самом высоком валу крепости, где я спустился на землю и пожал руку Гриффу Гаресону. Он бросил взгляд на мою бритую голову и испачканное пеплом лицо, и ему не нужно было спрашивать, где мой дракон.

– Лео. Вот ублюдки!

Он узнал мое имя драконорожденного от моей семьи и его бывших хозяев. Он был одет в хорошо скроенную тунику, которая, как я подозревал, была позаимствована из гардероба Полуаврелианцев, и теперь Грифф был мало похож на того чумазого оруженосца, который когда-то тайно ухаживал за мной после питианского воздушного налета. На этот раз я постарался говорить с ним так же уважительно, как и он со мной.

– Теперь меня зовут Ли.

Когда он спросил, как я, я ответил, что лучше. Но стоя здесь, на этом валу, глядя, как солнце купало этот новый мир в золоте, думая об Энни, которая где-то за морем боролась за шанс на победу, и чувствуя на плече тяжесть сумки с военными летописями Дома Грозовых Бичей, я напомнил себе, что все могло бы быть и хуже.

– Слышал, ты можешь помочь нам с этим голиафаном, – сказал Грифф.

ЭННИ

КАЛЛИПОЛИС

К вечеру перед судом я смогла ответить на все подготовленные вопросы с улыбкой, мои руки были расслаблены, а плечи расправлены. Мы сожгли дотла все свечи к тому времени, когда Хейн объявила, что мы готовы, и видела, что она довольна, даже удивлена моим прогрессом.

– При всех твоих плохих оценках по ораторскому искусству, – заметила она, – ты все схватываешь на лету.

– Жаль, что я в любом случае проиграю.

Она поджала губы.

– Ты хочешь проиграть? – спросила она.

Да, потому что от этого зависит наш план. Я пожала плечами.

– Кто возглавит следствие?

– Скоро узнаем.

Прибыл обычный стражник, чтобы сопроводить меня обратно в камеру. Хейн сказала, что мы встретимся утром и она будет сопровождать меня на суд.

Отойдя от ее покоев, мы завернули за угол и двинулись в незнакомом мне направлении. Охранник вел меня из острога в крыло Грозовых Бичей. Я очнулась лишь тогда, когда мы остановились перед дверью, на которой в свете ближайшего канделябра поблескивало филигранное изображение высокогорного вереска. На стук охранника дверь распахнул Иксион.

– Здравствуй, Антигона.

Он был в просторной тунике и брюках, его фигуру освещал свет от пылавшего в камине огня. От него пахло драконьим пламенем. Вглядываясь в его лицо и краем глаза оглядывая комнату у него за спиной, я понимала, что это момент, которого мы оба ждали. Соглашаясь на план Пауэра, я понимала, что мне придется с этим столкнуться. После того как он выгнал девочек из школ и тем самым перекрыл им дорогу в драконий флот, почему меня должно было удивлять это возвращение к старой традиции? Ты принадлежишь мне, как-то сказал мне Иксион, и с тех пор он ждал момента, чтобы доказать это.

Охранник отпустил мою руку и ушел не оглядываясь.

Очень медленно я переступила онемевшими ногами через порог. Дверь захлопнулась за мной. Я чувствовала, как кровь пульсировала в кончиках пальцев. И под ней я ощущала нарастающее нетерпение.

После того как я видела, как Пэллор истек кровью, как горел Фархолл, в котором был заперт Ли, неужели Иксион думал, что вот так сможет сломить меня? За свою жизнь мне приходилось вытерпеть гораздо худшее, чем это унижение. Я пережила вещи гораздо более страшные, когда мне было шесть лет.

– Сядь, – сказал он на драконьем языке, жестом указывая на свою кровать.

Когда я села, его губы скривились:

– Говорят, если их загнать в угол, борьба прекращается.

Иксион был ростом с Ли, такой же широкоплечий и на голову выше меня. Он был статным и сильным как настоящий повелитель драконов. Никто из нас не питал иллюзий, что я могла победить в этой схватке.

– Зверей? – услышала я свой ответ на каллийском. – Или женщин?

Улыбка Иксиона стала шире. Мгновение мы молчали, и мне показалось, что мы оба ждали, когда начнется традиционное представление.

Но он отвернулся. А затем подошел к огню, пылающему в камине, и окинул взглядом палку, напоминавшую кочергу, торчащую из раскаленных углей.

– Скот, – ответил он.

На мгновение я застыла, не понимая, о чем он. Но затем он вытащил кочергу из углей, и я увидела клеймо Грозовых Бичей. Буквы ГБ, окруженные вереском. Этим клеймом было отмечено небольшое стадо повелителя, за которым мой отец ухаживал.

У меня закружилась голова.

– Любопытно, – сказал Иксион, – будешь ли ты на этот раз умолять меня или просто прочтешь больше стихов.

* * *

Я очнулась на полу своей камеры, мои юбки прилипли к обожженной коже на бедре, и когда я сдвинулась с места, мне пришлось прикусить язык, чтобы сдержать крик.

Я готовила себя к насилию и стыду, но никак не ожидала испытать этой всепоглощающей боли. Все, что происходило позже, когда он с безразличным видом отпустил меня, и я, оцепенев, побрела обратно в камеру, все это было как в тумане. После того как он поставил клеймо, моя нога потеряла чувствительность, но теперь боль медленно нарастала. А потом я потеряла себя в ней.

Дверь со скрипом распахнулась, в дверях появился охранник. Я смутно ощущала его присутствие, я слышала его голос, но поняла смысл его слов, лишь когда он их повторил. Встать. Это тот же охранник, который оставил меня с Иксионом прошлой ночью.

Уже рассвело. Пора идти на суд.

Но когда я встала на колени, упершись ладонями в пол, и попыталась подняться, от пламени, опаляющего мою ногу, у меня все побелело перед глазами. Я так сильно прикусила губу,