идти в его комнату, а сама решительно поднялась и скомандовала:

— Вик, пройдем в твой кабинет!

Я пожал плечами и проводил ее, куда она просила, недоумевая, чем тетушку не устраивает гостиная. Правда, скоро это я понял: войдя, она немедленно заперла двери (от кого, спрашивается?) и уставилась на меня, не мигая.

— Что такое? — удивился я.

— У меня к тебе серьезный разговор, Вик, — ответила тетушка, опускаясь в кресло.

Я сел напротив, снова теряясь в догадках: понятно, что говорить она будет о Витольде, но что именно? Казалось бы, мы все выяснили… С первым я угадал, со вторым, как скоро понял, дал маху.

— Речь пойдет о твоем воспитаннике. Скажи мне, где ты его нашел?

— В приюте святой Марии в Джосмите, — ответил я.

— И каким же ветром тебя занесло в Джосмит? — приподняла она бровь.

— Деловая поездка, — пожал я плечами. И заметьте, я не солгал!

— Хм, ну, допустим, у тебя действительно были какие-то дела в этом городке. Но с чего бы вдруг тебе пришло в голову посетить приют?

— Я просто проезжал мимо…

— И тебе внезапно захотелось усыновить сиротку, — скептически закончила тетушка. — Вик, я знаю тебя с рождения, кого ты пытаешься обмануть? Ты никогда не действуешь под влиянием момента… Ну разве что изредка, когда нет другого выбора. Так что…

Я промолчал.

— Вик, скажи мне, кто мать этого мальчика?

— Сигрид Штайн, — вздохнул я. Отпираться было бессмысленно, из тетушки вполне мог бы получиться дознаватель… Впрочем, что тут скрывать?

— Сигрид Шта… — Тетушка вдруг умолкла на полуслове и посмотрела на меня округлившимися глазами. — Та самая?!

— Не знаю, кого имеете в виду вы, а я говорю об актрисе, — сказал я.

— Боже… Постой, Вик, но раз мальчик оказался в приюте, выходит, что она…

— Умерла, — подтвердил я.

— Но как же так?! — воскликнула тетушка, привстав из кресла. — Нигде не было ни слова об этом, а мы ведь выписываем лондонские газеты! Я бы непременно заметила некролог!

— Некролог не стали печатать согласно ее требованию, — пояснил я, дивясь такой бурной реакции.

— Господи, она ведь была совсем молодой…

— Тетя, по-моему, вам нужно успокоить нервы, — решил я, встал и налил ей за неимением бренди немного коньяка. Кажется, помогло. — Да, страшная несправедливость судьбы… К сожалению, такое случается.

— Верно… — Тетушка нахмурилась. — Однако это не объясняет того факта, что мальчик оказался у тебя. Только не говори мне, что из нескольких десятков детей ты выбрал именно сына знаменитой актрисы, а узнал об этом только потом, я все равно не поверю! Кстати, почему у него другая фамилия?

— Потому что Штайн — сценический псевдоним, — пояснил я. — А ее муж ушел к другой. Она и дала мальчику свою девичью фамилию.

— Ты подозрительно осведомлен, Вик! Здесь что-то нечисто… Может, соизволишь объясниться?

— Да не в чем мне объясняться, — вздохнул я. — М-м-м… Просто Сигрид попросила меня удостовериться, что с ее сыном все будет в порядке — из приюта он должен был отправиться в пансионат, обучение она оплатила. Я и поехал взглянуть, что там к чему. А потом подумал, что жаль оставлять такого славного паренька сиротой, вот и…

— Попросила? — с непередаваемой интонацией произнесла тетушка. — То есть ты был с нею знаком, и достаточно близко, не так ли? К посторонним людям с такими просьбами не обращаются!

— Тетя! — воскликнул я, понимая, что крепко влип. — Я именно что посторонний, поверьте! Да, я был знаком с Сигрид, но очень недолго. Я встретил ее на курорте лет восемь тому назад, мы очень мило пообщались… Но с тех пор я ни разу с ней и словом не перемолвился, а она вскоре вышла замуж за своего импресарио…

— Что не мешало тебе посещать ее спектакли, — заключила она, тактично не став уточнять, как именно мы с Сигрид общались на курорте. — Я не была уверена, что видела именно тебя на премьере «Сокровища Нибелунгов»: мало ли высоких мужчин, а сидела я достаточно далеко… Все хотела спросить, да забывала! Но теперь сомнений не осталось, это был именно ты.

— Ну, допустим, — согласился я.

Вот уж не ожидал, что тетушка Мейбл — заядлая театралка! А если бы я столкнулся с ней, скажем, в холле? Впрочем… что в этом предосудительного?

— Она была прекрасной актрисой, — добавил я. — Согласитесь, в роли Брунгильды равных ей не было?

— О да, она… Так, Вик, не отклоняйся от темы! — рассердилась тетушка. — Ты утверждаешь, что был едва знаком с этой дамой, однако почему-то именно тебя она просит принять участие в судьбе своего сына!

— Не принять участие, а просто проследить, чтобы он получил то, что ему причитается, — поправил я. — Если вы намекаете на то, что она просила усыновить Витольда, можете быть уверены — это не так. Можете расспросить ее поверенного, он покажет вам ее завещание, и вы убедитесь: обо мне там не сказано ни слова.

— То в завещании… — протянула она. — Но, я полагаю, было еще что-то? Письмо, должно быть?

— Письмо, — согласился я. — Но я вам его не покажу, это достаточно личное… Впрочем, нет, могу показать фрагмент, в котором Сигрид просит меня присмотреть за Витольдом. А почему именно меня… Ну, право, представьте, каким было ее окружение! Разве таким людям можно доверять? Муж — и тот сбежал, когда узнал, что она неизлечимо больна. На ребенка ему явно было наплевать.

— Да, и это очень любопытно, — кивнула тетушка, нехорошо прищурившись. — Значит, ты говоришь, она вышла замуж вскоре после вашего знакомства?

— Именно. Впрочем, к этому все шло, — покривил я душой, — она ведь делала карьеру и не стеснялась говорить об этом прямо.

— Да-да, я помню газетные заметки… Потом, кажется, она отбыла в свадебное путешествие, а по возвращению, как ни в чем ни бывало, вернулась на сцену?

— Именно так.

— А о том, что у нее есть сын, в газетах не писали, я бы запомнила…

— Тетушка, ну ведь она была актрисой, — вздохнул я. — Муж — это еще куда ни шло, это никогда не останавливало поклонников. А вот ребенок — дело другое. Она просто не афишировала этого, вот и все. Подозреваю, у многих других дело обстоит точно так же! А еще я слышал — кстати, от Сигрид, — один актер, по которому вздыхают все британские девицы, давно и прочно женат, но супругу свою и детей старательно прячет, потому как если об этом станет известно широкой публике, он сразу потеряет львиную долю очарования. Одно дело — одинокий красавец-ловелас, и совсем другое — примерный семьянин!

— Очень, очень прочувствованная речь, — кивнула она. По-моему, будь тетушка судьей, мой монолог