class="p1">— Тридцать дней отступления, и мы не потеряли ни единой телеги, — сказал Гэвин.

Сэр Грегарио впервые за несколько недель снял доспехи. Он только неопределенно пожал плечами и откусил еще кусок жареного мяса.

— Ммхф, — сказал он, держа в руках уже четвертую тарелку.

Они сидели в огромном зеленом шатре сэра Гэвина, обшитом зеленой шерстью и отапливаемом жаровнями с углем.

— Прости?

Грегарио вытер рот.

— Я хотел сказать, что мы не так уж плохо справились.

— Я потерял почти половину армии.

— Или сохранил больше половины армии, — криво усмехнулся Грегарио, положил еще кусок говядины на хороший белый хлеб и съел. — Одежда уже высохла. Какие у нас планы?

Гэвин вытянул ноги в сапогах.

— Нам нужно торопиться. Для герметической защиты у нас остались Тамсин и какие-то университетские неудачники, так что сражаться мы не можем. Нужно как можно скорее уйти под защиту стен Лиссен Карак.

— Через мост? — спросил Грегарио.

— Да, — сказал Гэвин.

— Значит, нам нужно дойти до моста быстрее врага.

— Да, — подтвердил Гэвин. — И нам нужно найти Тапио. Я надеялся убедить ополченцев положить доски на опоры старого моста.

— Это вряд ли. — Грегарио нахмурился.

Сэр Гэвин кивнул, соглашаясь.

— Пусть поспят несколько часов, поедят еще раз, и выступаем.

Он все еще зевал, но достал пенал и стал писать сообщение. Ему пришло в голову, что он опоздал почти на тридцать часов с сообщением о битве при броде и что многих это явно напугало.

В голову ему кое-что пришло, и он разбудил Грациса.

— Прости, парень, — сказал он.

Морейский оруженосец выглядел как безглазый крот, вытащенный на свет.

— М-м-м?

— Найди леди Тамсин. И одну из имперских птиц. Как можно скорее, а потом снова можешь дрыхнуть.

Если Тамсин и спала, она не подала виду. Если ее и беспокоило то обстоятельство, что от гибели армию защищала только ее сила, этого она тоже не показывала.

— Гэвин? — тихо позвала она и, пригибаясь, вошла в шатер.

Он встал и поклонился.

— Простите, что разбудил вас, ваша милость, — сказал он. — Можете ли вы заколдовать птицу, чтобы она нашла Тапио?

Она задумалась только на мгновение.

— Да.

— Тогда у Тапио будет птица. И он сможет нам писать. И Алкею, и Габриэлю.

Гэвин постучал по зубам пером, Тамсин рассмеялась, материнским жестом протянула руку и вытерла чернила в уголке его рта.

— Ты как ребенок, который объелся ягодами.

— Черт. — Гэвин посмотрел на чернила, а затем умолк и позволил Сказочной Королеве волшебством убрать пятно. — Приятно, что я все еще могу быть забавным.

— Немного поспишь, и к миру вернутся краски, — улыбнулась она.

— Правда?

— Ну, лучше думать так, чем наоборот.

Когда явился курьер с огромной черно-белой птицей на руке, Тамсин долго говорила с ней, а В.13 наклоняла голову набок, будто слушала.

— Она понимает? — спросил Гэвин. — И что отвечает?

— Она хочет еще курицы. В основном это все, что они говорят, если честно.

Вошел и поклонился Грацис.

— Капитан Редмид хочет видеть вас, милорд.

Вошедший Харальд Редмид кланяться не стал.

— Враг прошел броды. Все войско идет на восток. Сегодня утром какие-то боглины пересекли брод и пощупали арьергард. — Он улыбнулся. — Им это понравилось, теперь они все с Экречем.

— А дракон? — Гэвин вздохнул.

— Никаких следов, — сказал Редмид. — Я последний, кстати. Все уже за Стеной. Я слышал, у тебя возникли сложности с местными?

— Повстанцы. — Гэвин сумел улыбнуться.

Улыбаться Редмид тоже не стал.

— Когда все это закончится… когда враг перестанет нависать над нами, изменится ли что-нибудь?

— Что должно измениться? — Гэвин нахмурился.

— Справедливость, — сказал Редмид. — Правосудие для бедных. Конец рабству.

— Эти люди не хотели справедливости для бедных! Они хотели сберечь свое зерно и сделать вид, что им никто не нужен. У нас с тобой больше общего, чем у любого из нас с такими, как они.

— Это всегда смешно, — кивнул капитан егерей. — Я миновал эту границу раз пятьдесят. Жители города присоединятся к моему брату, назовут себя повстанцами и будут сражаться с вами, дворянами, но куда больше похожи на повстанцев те, что стоят на стенах.

— Это все страшно утомительно. — Гэвин вздохнул.

— Представьте, что должен чувствовать человек, который целый день идет за плугом, чтобы все зерно получил кто-то другой. Послушайте, милорд. Вы хороший командир, люди охотно идут за вами. Я говорю это как мужчина мужчине. Как друг другу. Когда война закончится, все эти мужчины и женщины — ополчение Брогата и Альбы, городская стража и гильдейцы, — неужели вы думаете, что после трех лет войны за освобождение от тирана они просто исчезнут? Как вы думаете, когда-нибудь мои егеря снова смогут считать повстанцев врагами? Все изменится. Вы с братом можете возглавить это… а можете погибнуть. Ополчение? Да, они глупые, упрямые и закоснелые. Но говорят по делу.

— Кажется, я недостаточно тебя загружаю, раз у тебя есть время на политическую болтовню.

— Это не болтовня, милорд, — сказал Редмид. — Мы не будем драться с Эшем, чтобы снова стать рабами.

Гэвин уронил голову на руки.

— Хорошо, Харальд. Я понял. Можем ли мы теперь вернуться к войне? Хотя нет. Иди спать. Мы выставили людей на стенах и у ворот. Утром мы выступаем.

— Одна ночь сна? Я бы сутки проспал.

— Может быть, когда-нибудь… Слушай, я тебя правда понимаю. Мы не галлейцы. И у моего брата есть планы больших перемен.

Редмид-старший усмехнулся.

— Так-то лучше. Мы же не просто сражаемся. Мы что-то создаем. Что-то новое.

— Создадим, если выживем, — устало кивнул Гэвин.

Когда егерь ушел, он закончил свое донесение и отдал его F.34.

F.34

F.34 поднялась в дождливую тьму сентябрьской ночи над Кохоктоном, приготовившись ко всем опасностям воздуха, и устремилась на восток, время от времени залетая на северный берег реки, проносясь над бесконечной армией боглинов, которые спали, беспечно распластавшись в грязи и песке, над пещерными и болотными троллями, упырями и Стражами. Незадолго до рассвета она почувствовала, что что-то большее летит на север, и повернула на юг, прочь от своей цели, которая пылала перед ней, как маяк. Увидела двух виверн в первых лучах холодного сырого рассвета и легко обогнала их. F.34 не учили различать разных созданий, она просто избежала возможной опасности, отклонившись далеко на юг, к Альбину, и, по странному совпадению, пролетела над огромным домом Уэйлендов, где в более счастливые времена лорд Грегарио давал большие пиры и отправлял правосудие.

Миновав реку Альбин, птица повернула на север и двинулась к Южному броду. Пролетела над часовней, где когда-то бывала Амиция, а сейчас, несмотря на темные времена — или благодаря им, — оказалось удивительное количество паломников, которые почти