Дракула вытащил сломанный клинок из живота Батори. На его лице не было ни ликования, ни счастья.

— Если рыцарю Господнему, стоящему за правду, брошен вызов, то ни единожды не потерпит он поражения от того, кто стоит за ложь.

Упоминание о Боге взбесило ее. Исторгнув крик из самой глубины злобной души, Батори заставила себя выпрямиться и ударить ножом, который все еще держала в свободной руке, Дракуле в горло. Алая жидкость гейзером выстрелила из раны. Забыв о собственной непереносимой боли, Батори разразилась безудержным смехом. Уж слишком приятно было увидеть боль на лице врага, когда он поднял покалеченную руку, чтобы остановить кровь.

Лицо его исказилось гневом. Собрав здоровую правую руку в могучий кулак, Дракула с силой ударил Батори в живот. Раздался отвратительный звук рвущейся плоти. Она чувствовала, как его кулак поднимается выше, разрывая органы и доставая до ребер.

— Бог любил тебя, — прорычал он, — но ты стала убивать, потому что не захотела принять Его любовь. Во всех твоих преступлениях виновата ты одна.

Пальцы Дракулы обхватили ее сердце. И сжали. Затем он выдернул руку. Батори смотрела на свое черное, все еще бьющееся сердце, зажатое в его кулаке.

Издав предсмертный стон, она ударила ножом в грудь Дракулы. Чтобы пронзить сердце врага, сил у нее не хватило бы; это она понимала. Но кровотечение из уже нанесенных ран, а также поднимающееся со спины солнце, несомненно, прикончат его. Они оба выиграли — и оба проиграли.

На последнем издыхании, не желая умирать у ног Дракулы, Батори покатилась вниз по каменным ступеням. Она слышала, как ломаются ее кости, однако боли не чувствовала. Скоро Дракула будет мертв, и хотя она уже не увидит этого, смерть воина Господнего расчистит путь для нового мирового порядка. Ее последняя мысль была о том, что графиня Елизавета Батори — оскорбленная, обесчещенная и униженная — восстала из мертвых и стала орудием, Приблизившим крушение мира: подходящая эпитафия для той, от кого отвернулся Бог.

Квинси видел, как Батори покатилась по лестнице. Дракула остался один, и из его груди все еще торчал «кукри». Через несколько мгновений выйдет солнце.

Юноша сжал в руке деревянный кол. Пришел его черед. Дракула должен умереть.

Он рванулся вперед.

— Квинси, погоди! — закричала откуда-то сзади Мина.

Голос матери лишь сильнее разжег жажду крови. Квинси даже не оглянулся. Настало время свершить правосудие над человеком, который разрушил его семью.

— Дракула! Вот я!

Солнце еще не успело взойти высоко, а кожа на Мине уже пылала. Разум говорил ее телу подняться и остановить Квинси, но то не спешило выполнять приказ. Хватаясь за надгробия, Мина ползла вперед. Из-за недостатка свежей крови ее одолевала слабость. В отчаянии она выкрикнула:

— Квинси! Стой!

Квинси издал боевой крик и поднял над головой сломанный наконечник лопаты. Он стремительно бежал на Дракулу, однако тот даже не повернулся. Юноша в удивлении замер. Всадить нож в спину врага не делает чести никому.

Да к черту вопросы чести — дело жизни и смерти! Он занес острый черенок повыше и примерился. Вдруг голова взорвалась болью, точно в череп ему вбили гвоздь. «Ты вправду способен убить меня, Квинси? Меня, кого ты так любил?»

Квинси замер, борясь с чужеродными мыслями. Казалось, мозг и тело больше ему не подчиняются. Облака сгущались, закрывая солнце. Теперь он понимал, почему враг не повернулся к нему лицом: Дракула сосредотачивал силу на небе. Только теперь вампир посмотрел на него.

В безумном рвении уничтожить врага Квинси не предвидел, что при взгляде на Дракулу увидит лицо Басараба. Перерезанное горло и вспоротый живот, рука без пальцев, окровавленный обрубок конечности и рваная рана на груди, из которой хлестала кровь — все это придавало вампиру такой жалкий и болезненный вид, что сердце Квинси внезапно пронзило сострадание. Не к Дракуле, убившему его отца и изнасиловавшему мать, а к Басарабу.

— Так это ты. ван Хелсинг говорил мне… и все равно я не оставлял надежды.

Не в силах противиться голосу, звучавшему в голове, Квинси неохотно разжал руки, и кол упал на землю. Признавая поражение, он отступил назад.

— Я не могу.

Превозмогая боль, Дракула проговорил:

— Прости, что я тебя обманул, но Батори должна была считать меня мертвым. Личина Басараба дала мне возможность спрятаться, оставаясь у всех на виду.

Образы вихрем проносились у Квинси в голове, раскрывая ему правду… или одну из ее версий. Выходит, настоящая злодейка — Батори, а действия Дракулы имели своей цельюодно — защитить Квинси и его мать. Он не знал чему верить. Истинны ли все эти образы? Неужели Дракула с самого начала был на их стороне?

Тем не менее Басараб ему лгал…

— Я любил тебя! Доверял тебе! А ты использовал и предал меня!

Беспощадные солнечные лучи теперь падали прямо на темного князя. Кожа Дракулы ссыхалась и покрывалась морцинами, под плотью проступали кости, подобно вершинам дюн в пустыне. Вампир стремительно разлагался, силы покидали его. Облака начали рассеиваться.

— Подумай, почему ты хочешь меня убить, — прохрипел Дракула. — мы одно целое. Убив меня, ты погубишь и себя.

Квинси только покачал головой. Не важно виновата в чем-то Батори или нет. Если бы темный князь не приехал в Англию, если бы его зло не разъело семью Харкеров, как злокачественная опухоль, Батори никогда бы и не появилась. Кто из них учинил расправу над отцом не имело значения.

Наконец разум юноши прояснился. Схватив Дракулу за плащ, он притянул его к себе, насколько позволял утопленный в груди нож, и посмотрел прямо в глаза.

— Ты убил моего отца!

Он ожидал, что последует борьба, но Дракула лишь улыбнулся. Частички обожженной плоти опадали с уголков его рта.

— Квинси, — промолвил он спокойным голосом, — разве ты еще не понял? Я не убивал человека, которого ты знал как своего отца. Квинси, твой отец — это я.

Потрясенный до глубины души, Квинси выпустил Дракулу из рук, и вампир рухнул на лестницу. Но уже через мгновение юноша кинулся вперед и вцепился обеими руками в рукоять «кукри».

— Ложь!

Дракула не пытался сопротивляться. Он раскинул руки в стороны, предоставляя нож, а вместе с ним и свою жизнь, в полную власть Квинси.

— Попробуй, если осмелишься, — с вызовом произнес вампир.

Видимо, последние силы Дракулы иссякли, потому что облака окончательно рассеялись. Теперь лучи солнца озаряли всю его фигуру.

Настала минута, о которой предупреждал ван Хелсинг. Кто он — хилый мальчишка или мужчина, которому достанет мудрости и силы, чтобы довести начатое до конца? Квинси смотрел на человека, которого всегда считал врагом, на того, кто назвал его сейчас своим сыном. Из-под одежды Дракулы просачивался дым, оголенные конечности начали тлеть. Квинси колебался. Всадив нож по самую рукоятку, он станет таким же убийцей, как и демон, лежащий перед ним. Это ли уготовано ему Богом?