Поэтому ищем тайный проход в стене. Коль есть один, найдется и второй. Принцип существования военных баз мы поняли. Без спрятанных дверей они не обходятся.

Отыскал его опять Глеб. Вроде не самый глазастый из нас, но заметил первым. Вернее, не заметил, а вычислил. Пригляделся к Ильичу и сказал:

— Видите т-тонкую полоску на шее? Это резьба. Значит, голова крутится. И крутится не просто так. Открывает что-то.

— Надо повернуть Ленину череп? — уточнил Артем.

Глеб смущенно развел руками.

— Н-ну да.

Я, признаюсь, не смог представить, как я это делаю. Ленин в СССР как бы "наше все", борется за первое место с пломбиром, и вдруг нужно свернуть ему голову?! Я малодушно взглянул на Артема. Пусть он сворачивает, мелькнула предательская мысль. У него нервы крепкие, хулиганистые.

И Артем не подвел. Засучил рукава, и, поигрывая пальцами, как профессор Мориарти в фильме о Шерлоке Холмсе, смело приблизился к вождю, который понял, что его ожидает. Говорить бюст не умел, но возражать насилию над собой, делая разнообразно-вредные рожи мог вполне. Артем даже поинтересовался:

— А он не укусит?

— Ленины не кусаются, — сказал я и отвернулся.

И вот Ильич недовольно смотрит себе за спину, а часть стены с глухим шорохом отъезжает вбок и прячется за шкафом. Опять темный проход, внутри которого еще одна дверь. Интуиция подсказывала, что за ней уже будет уже по-взрослому.

3

Огромный завод. Темный, как космос, только аварийные фонари над станками. Старый, заброшенный, пыльный космос. Спит в мертвой тишине. Черной, невидимой, обволакивающей воспоминаниями о музыке, которую мы слышали у Игоря.

Дверь из ленинской комнаты вела на железный балкон, тянувшийся тонкой ниткой над цехом влево и вправо. Метров тридцать до пола, и столько же до каменных балок потолка. Слева — лестница. Не какая-нибудь пожарная, а обычная, со ступеньками, хотя целиком из железа.

Каждый шаг на балконе отдавался эхом. Если хочешь оставаться незаметным, иди осторожно. Но мы пока никуда и не шли. Стояли, вцепившись в перила, изо всех сил вглядываясь в неподвижную пустоту. А она вглядывалась в нас.

Что изготавливали на заводе, понять трудно. Станки огромные, но покрыты темнотой, а некоторые вдобавок еще и брезентом. Попробуй тут, догадайся.

Людей и пауков не видно.

Артем задумчиво потер нос.

— Обойдем завод по кругу. Вниз спускаться не будем.

4

…Первого паука мы заметили очень скоро. Он лежал на полу в проходе между станками, неподвижный и жуткий комок. Спал! Потом показались еще несколько. Они тоже не двигались. Значит, днем пауки отсыпаются, а ночью выходят по своим делам — воровать еду или кто их знает зачем. Интересно, могут ли они сейчас проснуться. На балкон им взбежать — в два счета. Думаю, они так в город и попадали. Через заброшенную военную базу, которая оказалась маленькой надводной частью огромного подземного айсберга.

Потом мы увидели другую инопланетную живность — толстеньких мохнатых червяков, напоминающих опарышей, которыми ловят рыбу. Но на этих что-то поймать трудно, ведь они длинной в пару метров. Такая приманка сама схватит кого угодно. Какое счастье, что они сейчас тоже не двигались. У монстров тоже бывает послеобеденный сон.

А еще нам попалась какая-то сколопендра. Белая, пушистая, втрое больше паука, с клыкастой пастью и десятками ног. Не дай бог, чтоб такое приснилось. Хуже только встретить чудовище в реальности, подумал я и ущипнул себя.

Однако не проснулся. Наверное, потому, что не спал.

Внезапно шедший впереди Артем замер, будто налетел на стену, обернулся и приложил палец к губам.

5

Мне показалось, что впереди поддерживающая потолок колонна, но я ошибся. Не колонна. Скорее, металлический шпиль толщиной в несколько шагов и высотой до самой крыши. Обмотан проволокой, как новогодняя елка гирляндами. Даже маленькие огоньки кое-где сверкают.

А у его подножия на полу стоял телевизор. Старый-старый, ни разу не голограммный. Соединен проводом со шпилем. На экране — помехи. Знакомая шипящая рябь. Такая же, как на телевизорах дяди Саши и Михаила Егоровича.

Я все понял. И Глеб с Артемом тоже, как тут не догадаться. Шпиль — это излучатель, антенна, которая передает помехи на телевизоры, чтобы изменившиеся не вернулись. Все, как у Игоря в его последнем рассказе. Но кто ее сделал?

Мы прошли по балкону и узнали. Механик дядя Боря сидел на стуле с другой стороны шпиля. Не спал, в отличии от монстров. Находился в каком-то забытьи, опустив голову на грудь, иногда вздрагивая и оглядываясь.

Затем настал черед увидеть остальных. Кто-то неподвижно стоял, кто-то замер, сидя на полу. Художники, милиционер дядя Сережа, дядя Саша. И еще много кого мы не рассмотрели в темноте.

Вот и все. Пазл сложился. Хотя лучше б не складывался.

6

А дальше, после нескольких крадущихся минут путешествия по балкону, мы обнаружили самое интересное. Вернее, самое кошмарное. Ну или и то, и то. Интересное и кошмарное — не противоположности.

Камень, который мы притащили с лагерной военной базы. Он, никаких сомнений. Той же формы и расцветки, с трещиной посередине, будто ртом. Как его удалось заметить с балкона, да еще и почти без света?

Запросто!

Он разросся. Как гриб после дождя. Стал величиной в метра четыре и лежал среди расстелившегося на полу огромного паутинного покрывала. Неподвижный каменный паук в своей паутине. Ему, выходит, чудовища еду таскали.

По бокам паутины — коконы. Полсотни с каждой стороны. Словно прозрачные яйца, но величиной с тумбочку. В коконах слева — пауки-слуги, черви, другие твари. Созревают, готовятся к рождению. А в коконах справа…

— Камни, — прошептал Артем.

Они самые. Еще маленькие, но увидеть можно. А если не увидеть, то догадаться о них. Смотреть и догадываться — слова похожие. Родственники, почти близнецы, но не все это видят и не все об этом догадываются.

Зачем выращивают камни, объяснять не нужно. Их понесут изменившиеся в город, чтоб сделать всех такими же, как они. Эпидемия не за горами.

И стало мне как-то не интересно, а только страшно. А потом еще страшнее.