добавилась его рубашка. И мне, чистюле и аккуратистке, совсем не стыдно за устроенный беспорядок. Развратница, немного отправившись от шока правды, теперь с упоением лечилась его страстью. Наконец-то мне открылась мужская кожа. Какой же Саша горячий. Начала целовать мужское тело, везде, где дотягивались губы. Я тоже уже без блузки. Удивительно, как ему удалось так быстро справиться с декоративным узлом моего шарфа? Ведь я, желая выглядеть недоступной стильной дамой, полчаса тренировалась его завязывать. От прикосновений пальцев Шувалова к груди меня всю тряхнуло. Шутка ли, почти целый год без мужика. Губы выдохнули протяжный, немного плаксивый стон, который без всякой жалости выпил мужской рот, ответив глухим утробным рыком. Мужские «осьминожьи» пальцы не только с шарфом справились, но уже успели расстегнуть молнию на моих классических брюках, рывком стащили их вниз почти до колен… Его руки уже в моих черных хлопчатобумажных трусиках, специально надела как можно более простое повседневное белье. Надеялась, данный факт остановит меня от совершения глупостей. Наивная… Мужские пальцы отодвинули эластичную ткань, раскрыли мои хорошо пропитанные маслом желания губки, мазнули по клитору, раз, другой, третий, вынуждая меня каждый раз вздрагивать и открывать в быстром всхлипе-стоне рот. Пальцы не дали опомниться, обмазавшись любовным соком, пробрались внутрь, проникли во влажную пульсирующую ожиданием глубину… Плоть послушно раскрылась, затрепетала от его уверенных, знающих прикосновений.

– О-о-оу-у-у!.. – вырвался протяжный стон из горла, ведь пальцы молниеносно отыскали самую чувствительную точку, надавили и начали двигаться. Черно-белая картина города заполнила в моих глазах весь кабинет, а потом, удивительное дело, стала цветной. Все вокруг закружилось, затуманилось, замельтешило…

– Са-аша, – потрясенные, зашептали мои губы, и следом добавили жалобно, – Сашка, пожалуйста.

– Сейчас, девочка моя, сейчас, сладкая, – Шувалов подхватил меня на руки.

Попой ощутила холодную поверхность стола. Туфли упали на пол, загрохотав десятисантиметровой шпилькой о паркет. Нетерпеливые мужские пальцы стащили с ног и так уже приспущенные брюки. Темноволосая голова наклонилась, Сашка поцеловал меня там, внизу, между моих разведенных ног, прямо через пропитанные любовной смазкой трусики. Совершенно бесстыдно, предельно откровенно. Двести двадцать вольт страсти ударили в средоточие моей женственности.

– Ты божественная, вкусная, чудесная.

Попыталась стыдливо сжать ноги, но мужские руки этого не позволили.

– Саш, пожалуйста, не надо там меня целовать, – жалобно всхлипнула я.

– Но я хочу, Таня, там и везде… Я очень долго ждал возможности к тебе прикоснуться, у меня почти год не было женщины.

Шувалов решительно стащил насквозь мокрые трусики с моих ног, завороженная властным желанием его голоса, я не сопротивлялась… только потрясенно заглядывала в светящиеся жидкой сталью глаза, которые без всякого стеснения рассматривали сокровенное влажное местечко между моих ног.

– Роза моя…

Темноволосая мужская голова опять наклонилась… Жаркие губы всосали в себя клитор, снова двести двадцать вольт в моей самой уязвимой точке. Мужские губы, не останавливаясь, продолжили колоться удовольствием. Заерзала на поверхности стола, не в силах выдерживать лишающее воздуха наслаждение. Шувалов не позволил и на миллиметр отстраниться, тут же прочно зафиксировав руками мои бедра, и продолжил свои нескромные эротические поцелуи.

Мужской язык принялся выводить узоры на трепещущем клиторе. От каждого касания по телу растекались жаркие волны, дыхание вырывалось со свистом, хрипом, пальцы заскользили, пытаясь за что-нибудь уцепиться на гладкой деревянной поверхности стола. То, что вытворял его язык так восхитительно прекрасно… Так остро!.. А у меня почти год не было мужика, я так сильно заряжена возбуждением, что готова сразу же взорваться. Внизу живота беснуется марево, твари похоти застыли, выгнулись дугой в ожидании сладкой разрядки.

– Саша-а-а! – оргазм накрыл яркой вспышкой удовольствия и мелкими искорками пробежался от низа живота ко всем нервным окончаниям. Кажется, на миг я даже потеряла сознание, словно провалилась в другое измерение. Только Шувалов не дал передышки, мгновенно спустил свои брюки и нижнее белье вниз, вошел в меня, все еще сокращающуюся от оргазма, одним мощным ударом, возводя мое удовольствие в наивысшую степень. И я снова закричала… В мужских движениях не было нежности, только голод и страсть, он задвигался резко, быстро, на все длину своего члена. Но мое лоно так увлажнено желанием и оргазмом, что дискомфорта не ощущалось. Наоборот, я упивалась его движениями, взмывала с каждым толчком, словно на крыльях, вверх… Торжествуй, развратница, наконец-то ты добралась до пиршества плоти.

Мой, мой, мой… набатом звучало в ушах, а Шувалов, исправно доказывая свою принадлежность, снова и снова отбойным молотком вбивался внутрь.

– Сашка… Саш, ты самый лучший, – шепнула, точнее, всхлипнула я, обхватив мужские бедра ногами.

– Таня, скажи, что ты любишь меня, – требовал голос моего неправильного принца, а мужские глаза гипнотизировали, палили своей стальной серостью.

Шувалову тоже хочется услышать слова принадлежности.

Долго скрываемые чувства рвались на свободу, их невозможно скрыть:

– Саша, я тебя люблю-ю-ю! Я тебя любила-а-а всё это время-я-я!

Таня все еще все еще всхлипывала, но сейчас ее плаксивость была вызвана испытанным удовольствием, а не устроенной мной шоковой терапией правды. Подхватил свою девочку на руки и понес к разложенному за перегородкой дивану. Он нас заждался, бедненький… Опустил драгоценную ношу на его мягкую поверхность. Чтобы коже было приятно, я заранее собственноручно постелил постельное белье. Хорошо, что мои весьма самоуверенные мысли воплотились в реальность. Прилег рядом, обнимая хрупкую Андалузскую леди… Она молчала, я тоже молчал, наслаждаясь нашим единением, ласково поглаживая точеные плечики и балдея от аромата роз, заполонившего ноздри. Отодвинул в сторону пряди темных волос, пытаясь добраться до любимого места на женской шее, там, возле ушка, где концентрация ее запаха была наивысшей. По девичьей коже пошли мурашки, моя красавица такая сексуально отзывчивая.

– Танюш, я дам отдохнуть лишь чуточку, а потом снова буду тебя брать. Прости, ужасно по тебе изголодался.

– Саш, там, в кабинете ты сказал, что почти год не занимался сексом?! Это правда?!

Темные глаза недоверчиво и пытливо уставились в мое лицо, попробуй тут солги. Впрочем, скрывать мне нечего. Невольно ухмыльнулся, а я было подумал что, вдруг вспомнив о стыдливости, Таня совсем не обратила внимание на мои слова.

– У меня была очень насыщенная сексуальная жизнь… Ну, во всяком случае, не менее двух раз в неделю, причем с разными… – специально сделал паузу, чтобы полюбоваться как мгновенно вспыхивают злостью красивые шоколадные глаза.

Какая она – словно порох, какая она – пока еще совершенно не умеет мне доверять. Потом злость в ее глазах стала сменяться огорчением, а вот этого уже нельзя было допускать.

–