богатого особняка. Ещё низкая табуретка возле входа, на которую и опустилась Айвен.

Котенок бухнулся в кресло и закрыл лицо руками, Айвен тоже трясло после всех сегодняшних событий. Даже здесь, за крепкими стенами домика и рядом с боевым имусом страх не отступал. Он часто бился сердцем в груди, тек по сосудам, мелко трясся руками и заканчивался предательской слабостью ног. Почему-то в момент серьезной опасности не сразу вспоминается, что ты могущественная прим-леди, которой страх и вовсе не должен быть знаком, нет тогда ты обычная девчонка, которая хочет бежать как можно дальше. Но все уже позади, можно переставать трястись.

Она подошла к креслу, села на подлокотник и зарылась пальцами в волосы Котенку. Не так уж они его и украшали, зря переживал по поводу короткой стрижки. Айвен наклонилась ближе, убрала пряди и поцеловала Котенка в шею, затем чуть прикусила мочку уха и так и оставила во рту, лаская языком и посасывая. Да, бесстыже, и недвусмысленно намекает, что она может и не только целоваться. Но ради зрелища отпрыгивающего в панике кота можно и не так далеко зайти. Или не отпрыгивающего, в лесу он испуганным не выглядел.

— Осторожнее, леди, вы играете с самым известным в трёх мирах насильником. А я и так взбудоражен сегодняшней погоней и полузабытым чувством упругой груди в моих ладонях.

Анрир убрал руки и откинулся назад, чтобы смотреть Айвен в глаза. Смеётся? Думает, в этот раз сможет не поддаться на провокацию?

— О, моя невинность под надежной защитой недельной грязи, запаха пота и твоей импотенции. Хотя, когда ты валялся сверху, мне ненадолго показалось, что не все так безнадежно.

Кот обнял ее за талию и потянул к себе на колени. Наверное, стоило бы его отпихнуть, но можно же и позже. Да он и сам сбежит, паникер. Айвен села так, чтобы оказаться лицом к лицу с Котенком.

— Я играл роль возбужденного преследователя, только и всего. Ну или дал волю затаенной страсти, а тебе нагло вру, здесь попробуй пойми.

Айвен прищурилась, а он продолжил:

— Ветка какая-нибудь между нами попала, а ты уже напридумывала себе неизвестно чего.

— Жа-а-аль, — она ласково почесала кота за ухом, отчего тот сразу нахмурился. Ну не всем дано кокетничать и соблазнять, а когда триста лет развиваешь прямо противоположные навыки, с этим особенно тяжело. – А я уже хотела снова поиграть в догонялки.

— Только шахматы на раздевание. Фигуры, клетки, раздумья над ходом, просчет стратегии. Очень эротично.

— Ха. Ха. Ха. Через пять минут будешь голый сидеть.

— Многие так думают. И ты, кстати, отлично пахнешь. Мылом, собой, немного лесом и каким-то котом, похожим на меня. Только тощим и облезлым.

Он обнял Айвен и уткнулся ей в шею, осторожно касаясь кожи губами. И руки тоже лежали на спине невесомо, будто кот боялся, что сломает ее, если прижмет к себе чуть сильнее. Такой странный контраст с тем, что происходило в лесу, хотя и там он ни разу не сделал больно или неприятно.

— Мыло, пот, земля и коты – ты описал запах казармы, — и что она несет? Надо или уходить, или закрыть рот и… А Бездна знает, что там за «и». В «и» она не умеет, только в «ляпни глупость» или «спугни мужчину, проглотив слизня». О, еще можно твердо так сказать: «А ты бы не хотел быстро секса для физиологической разрядки?», но работает это точно как предыдущие два способа.

— М-м-м, запах юности.

Анрир бережно потянул ее вверх, вынуждая приподняться, затем задрал майку, обнажая грудь и также, едва касаясь, поцелуями опустился вниз. Айвен почти задохнулась от возбуждения, он ведь ничего не делает, почему сердце стучит чаще положенного, а мысли словно бы выветрились? Даже какие-нибудь простенькие умножения четырехзначных чисел не выходят. В ее представлении секс всегда проходит активнее, грубее, страстнее, а не эти глупые поглаживания.

— Знаешь, мои мурашки, они сейчас больше обычного, и не хотят превращаться в бабочек, — очень хотелось поторопить кота, пока не сгорел весь домик или она не повторила подвиг его жены. Хотя теперь Айвен даже в чем-то ту понимала. Но ведь коты все чувствуют, ощущают чужие эмоции, и все равно он так издевается. Просто гр-р-р… — А я даже не спросила, как ты относишься к возможным ожогам и переломам. И импотенция с девственностью, а таблеток у нас нет…

— Только не слушай эту чушь, — мысленно добавила она.

— Не переживай, мне просто было любопытно, отличается ли знаменитая левая грудь от правой.

Он погладил обе груди, затем чуть приподнял их вверх, будто взвешивая. Айвен наклонилась к коту и прошептала на ухо:

— Левая на четыре грамма тяжелее и сосок у нее немного больше. Нравится быть несовершенной, знаешь ли. Но еще одна такая шуточка, и ты услышишь, как цвыргла кричит во время спаривания. Это незабываемый опыт, поверь.

Дальше кот просто поднял ее на руки и донес до кровати, аккуратно уложил и навис сверху, не давая сбежать. Айвен мстительно обняла его ногами за талию, с чувством, до легкого хруста в позвоночнике.

— Думаешь, здесь удобнее говорить о физических дефектах? – она стянула с кота футболку, одновременно заготовив длинный и обстоятельный монолог о его несоответствии экстерьеру правильного имуса. Не сейчас, так позже точно пригодится.

— Здесь удобнее не говорить.

— Да, а мне нравится. Это так необычно.

Айвен смотрела прямо ему в глаза и не без удовольствия наблюдала, как расширились зрачки, как дергаются ноздри, чувствовала тяжёлое дыхание Котенка, и очередную ветку, упирающуюся ей в пах. Надо думать, то, что видел и чувствовал он отличалось ровно настолько, насколько положено разницей между мужчиной и женщиной. Но это же кот, боги двуединые, она лежит в постели с котом! Как Айра, или любая другая любящая разнообразие прим-леди. И ей хорошо, и хочется продолжения, наверное, впервые в жизни.

Анрир чуть склонил голову набок и напрягся, если и не дословно услышал мысли, то направление их понял точно. Айвен же осторожно поцеловала его, снова без системы, просто как захотелось. Котенок же нарочно медленно провел левой рукой по ее телу, приласкал грудь, опустился ниже и попытался стащить шорты. Но Айвен только сильнее обхватила его ногами, а после с чувством потерлась, застонав от удовольствия. Кот вдавил ее в матрас и тоже поцеловал, почти до боли сжав ягодицу, прямо через плотную ткань шортов.

— Не хочешь раздеться? –