Такое же явление наблюдается и в других местах. Хотя Смитфилд не так древен, как Биллингсгейт, к XI веку «smothe field» («гладкое поле»), расположенное за стенами Сити, уже было общепризнанным торговым местом, где продавали лошадей, овец и крупный рогатый скот. Царившие здесь пьянство, грубость и жестокость были притчей во языцех, и не случайно рынок прозвали «вотчиной головорезов». Хотя в 1638 году рынку скота королевской грамотой были пожалованы права и привилегии, бесчинств от этого меньше не стало.

Рыночными днями были вторник и пятница; лошадей держали в конюшнях по соседству, а вот прочую живность, включая крупный рогатый скот, пригоняли из ближайших сельских районов, что причиняло немалые муки животным и неудобства жителям. В книге Форшо и Бергстрома «Прошлое и настоящее Смитфилда» говорится: «С несчастными животными обходились чрезвычайно жестоко; чтобы загнать их в назначенное место, их кололи в бока и били по голове». В начале XIX века за год там продавали миллион овец и четверть миллиона крупного рогатого скота; шум и запах можно себе представить. Опасность тоже была не маленькая. Например, в 1830 году на Хай-Холборне «могучий бык сбил с ног джентльмена», и «прежде чем он мог опомниться, бык жестоко истоптал и забодал его». На Тернмилл-стрит, которая вела к рынку от близлежащих полей, боров «искалечил ребенка и, как считают, съел бы его, если б не отняли». Побоями животных иногда обращали в паническое бегство по узким и грязным переулкам поблизости от Кларкенуэлла и Олдерсгейт-стрит, и разнообразные темные личности в общей обстановке хаоса и бешенства вовсю пользовались нетрезвостью и беспечностью других.

Диккенс с его интуитивным чувством места назвал Смитфилд средоточием «грязи и слякоти». В «Оливере Твисте» (1837–1839) Смитфилд — это «толкотня, давка, драки, гиканье и вопли», «немытые, небритые, жалкие и грязные люди»[71]. Герой «Больших надежд» (1860–1861) чувствует, как «мерзостная эта площадь словно облепила меня своей грязью, жиром, кровью и пеной»[72]. За восемь лет до того, как это было написано, рынок живого скота перевели в Излингтон, на Копенхейген-филдс, но атмосфера смерти сохранилась; учрежденный в Смитфилде в 1868 году Центральный мясной рынок был назван «настоящим лесом из убитых телят, свиней и овец, свисающих с чугунных перекладин».

Что же касается овощных рынков Лондона, им несть числа. Первый из упоминаемых — Боро-маркет в Саутуорке, возникший не позднее XI века, однако знаменитейшим из всех остается Ковент-гарден. В свое время здесь действительно был сад (garden), полный трав и плодов, неким таинственным образом предвосхитивших их позднейшее изобилие на этом самом месте; затем тут располагался огород Вестминстерского аббатства, который соседствовал с садом Бедфорд-хауса, построенного в конце XVI века. Рынок же как таковой обязан своим возникновением предложению графа Бедфорда создать здесь красивую «пьяццу» (базарную площадь), вытекавшему из его величественного плана итальянизации лондонских предместий; «пьяцца» и примыкающие к ней дома начали строиться в 1630 году, и очень скоро сюда стала стягиваться местная торговая жизнь. На южной стороне площади, у садовой ограды, выросли лотки и навесы, где продавали фрукты и овощи; здешняя торговля, помимо приятного местоположения, оказалась весьма прибыльной, и в 1670 году рынок был узаконен хартией, разрешавшей «куплю и продажу плодов, цветов и трав любого рода». Тридцать пять лет спустя здесь возвели два постоянных одноэтажных торговых ряда. Постепенно и неуклонно рынок распространялся по пьяцце.

Он стал самым знаменитым рынком Англии и вследствие своего уникального торгового статуса в столице мировой торговли множество раз изображался на рисунках и картинах. Впервые он был воспроизведен в 1647 году на гравюре Вацлава Холлара, которая, как утверждают издатели книги «Лондон в произведениях живописи», была «первым крупномасштабным изображением лондонского квартала». Другая работа, относящаяся к началу XVIII века, показывает ранних утренних покупателей, идущих между рядами деревянных лавок и открытых лотков; в корзинах лежат свежие фрукты и овощи, лошадь увозит вдаль телегу. Двадцать лет спустя — в 1750 году — облик рынка уже совершенно другой: хлипкие деревянные ряды уступили место новеньким двухэтажным торговым помещениям, и рыночная суета распространилась на всю площадь. Везде движение и кипучая жизнь: вот мальчик с превеликим трудом тащит корзину яблок, вот торговка средних лет разбирает на пучки зелень. Здесь можно купить капусту из Баттерси и лук из Дептфорда, сельдерей из Челси и горох из Чарлтона, спаржу из Мортлейка и репу из Хаммерсмита; повозки, портшезы и крытые сельские фуры с трудом движутся, рассекая толпу. Изображена самая суть торгового города; на другой картине, чуть более поздней, видны карманники и уличные музыканты.

Рисунки Джорджа Шарфа, датированные 1818 и 1828 годами, показывают жизнь Ковент-гардена в мелких и разнообразных подробностях. Вывеска на лавке «Дж. У. Дрейпера, торговца апельсинами» была, указывает Шарф, «желто-зеленой»; изображены также лавки «Уитмена, торговца картофелем» и Батлера, специализировавшегося на зелени и семенах. Видны тачки с капустой, репой, морковью и бобами какао, здесь же передвижные лотки с яблоками, грушами, клубникой и сливами. Тележка одного молодого торговца украшена красно-бело-синим флагом, и надпись на ней гласит, что четыре апельсина продаются за пенс.

В 1830 году было окончено строительство большого торгового здания с тремя широкими параллельными пассажами, с колоннадами и теплицами; оно придало рынку официальный характер и подчеркнуло его статус международного торгового центра. «В любой день года, — заявляет Джон Тимбс в „Любопытных местах Лондона“, — здесь вернее можно купить ананас, чем на Ямайке или в Калькутте, где этот плод растет в изобилии». Пароходы везли сюда товар из Голландии, из Португалии, с Бермудских островов.

На рынке были введены разграничения: овощам отвели южную часть, фруктам — северную, цветам — северо-западную. Привычным делом для лондонцев стало приходить сюда полюбоваться срезанными цветами — «посреди суматошного дня улучить момент, чтобы дать волю одному из чистейших наших влечений». Люди смотрели на нарциссы, розы, гвоздики и желтофиоли, после чего снова погружались в привычный городской грохот и гвалт.

Нью-маркет (Новый рынок), как его стали называть, просуществовал на этом месте столетие с лишним, пока в 1974 году его не перевели в Баттерси. Дух Ковент-гардена после этого, конечно, не остался прежним, хотя шума и толчеи тут по-прежнему хватает; мелочные торговцы и лоточники по-прежнему тут как тут, но выкрики продавцов овощей и фруктов сменились пением бродячих музыкантов, а проворные носильщики уступили место уличным артистам иных жанров.

Большие рынки — Смитфилд, Биллингсгейт, Ковент-гарден, Стокс-маркет — издавна считались своего рода центрами и символами лондонской жизни. Чарлз Бут в книге «Жизнь и труд лондонцев» (1903) пишет, что воскресным утром в Петтикоут-лейн (то есть Бельевом переулке) можно было купить «хлопчатобумажные простыни, старую одежду, ношеную обувь, поврежденные светильники, обколотых фарфоровых пастушек, ржавые замки». Здесь же располагались продавцы популярного бальзама «голландские капли», сарсапарелевого вина, шишечек для кроватных спинок, дверных ручек, пареного гороха. Здесь в начале XX века Табби Айзекс открыл палатку, торговавшую хлебом и заливным угрем; та же маленькая фирма располагается тут и в начале следующего столетия. На близлежащей Уэнтворт-стрит вели торговлю пекари и рыбники. Брик-лейн облюбовали продавцы «голубей, канареек, кроликов, всевозможных птиц, попугаев и морских свинок». Хангерфорд-маркет славился овощами, Спитлфилдс — картофелем, Фаррингдон — водяным крессом. На Гудж-стрит располагался рынок фруктов и овощей, на Ледер-лейн продавались инструменты, всевозможные приспособления и мелкие предметы, «старые кроватные шишечки, ржавые ключи, разнообразные куски железных труб». Леденхолл-маркет, существовавший с XIII века, поначалу был известен как место торговли шерстяными тканями, тогда как его главный двор попеременно использовали мясники и кожевники. Клэр-маркет поблизости от Линкольнс-инн-филдс славился мясными рядами. На Бермондси-маркет привозили шкуры и выделанную кожу, на рынке Таттерсол торговали лошадьми. У торговок рыбой был свой собственный рынок на Тоттнем-корт-роуд, где «темными вечерами они втыкали в свои корзинки бумажные фонарики». Воистину перечень лондонских рынков звучит как городская литания: Флит-маркет, Ньюгейт-маркет, Боро-маркет, Лиссон-Гроув-маркет, Портман-маркет, Ньюпорт-маркет, Чейпел-маркет в Излинггоне.