Я помню. Всё помню. Почему я это помню, и что значат эти воспоминания?!

Чёрно-белые кадры в голове обретали краски, расцветали в памяти, как давно завявшие бутоны цветов, расправляли лепестки, тянули головки к свету.

Такси. Сон. Руки Эшли на моей шее.

Восставший из мёртвых Шелдон. Ссора с Риджем. Взаимная ненависть. И… Зеркало.

Нет.

Нет-нет-нет. Это ведь невозможно. Всё это.

Хоспис. Песня. Голос Риджа.

Клифтон. Первый поцелуй. Вижу его так ясно. Чувствую, будто он был вчера.

Прикосновения. Ласка. Его дыхание на моей коже. Глаза цвета карамели тонут в неизбежности, в недосказанности, в глубокой печали…

«Возможно так и будет, Джесмин, я не хочу тебя обманывать… Но я искренне верю в то, что это правильно. В то, что мы делаем то, что хотим. И в то, что хотя бы сейчас мир не станет возражать. В то, что однажды ты меня поймёшь. В то… что ты и я… здесь… вместе… и эта ночь будет длиться вечность. Для нас двоих. «Возможно» – это уже шанс. Но без обещаний.»

Без обещаний.

– Ридж…

Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Повторный сообщил, что мне не померещилось. В дверь звонят и настойчиво.

Смертельно важным стало подобрать с кровати пластиковую копию Дэнди и заставить ноги двигаться.

Двигаться, двигаться! Ну же!

«Ридж, – звенело в голове. – Ридж. Его имя Ридж.»

Он стоял на моём пороге.

Ридж Дэнди стоял на пороге моей квартиры и молча смотрел на меня. Капюшон от чёрной толстовки был низко опущен на лоб, так что под глазами зарождались тени… или же они и вправду там были – тёмные синяки под глазами, а не просто обман зрения. Вид болезненный. Бледные губы плотно сжаты, так, будто ему больно: быть здесь, смотреть на меня, просто дышать. Больно!

А потом я увидела то, что меньше всего ожидала увидеть. На его бесцветных губах расцвела улыбка. Грустная, вымученная, но искренняя улыбка:

– Привет, Барби, – с хрипотцой вымолвил он, и слёзы брызнули из моих глаз новым потоком. Ухватилась рукой за стену и крепко зажмурилась, пытаясь сохранить равновесие и ощущение земли под ногами.

Всё вращалось. Мысли в голове путались в колючий клубок и причиняли невыносимую боль. Фигурка в ладони всё сильнее впивалась в кожу, а стук собственного сердца гидравлическим молотом бомбил по перепонкам.

Падаю.

Ридж успел подхватить меня до того, как сила притяжения размазала меня по полу. Он держал меня в своих руках, прижимая всё крепче, с такой силой, словно я песок, который вот-вот посыпится у него сквозь пальцы.

И он смотрел мне в глаза. Всё с той же немой печалью, грустью и безысходностью. С теплотой и нежностью, с которой не смотрят на простых соседей.

– Что ты… что ты здесь делаешь? – удалось справиться с голосом, но я не была уверена, услышал ли он мой жалкий шепот.

– Просто мимо проходил? – уголок его губ дрогнул в улыбке.

– Что ты здесь делаешь? – мне было не до шуток.

Плечи Дэнди приподнялись на глубоком вдохе, зкашлялся, и вот я подумала – он отпустит меня, отстранится, как это должно было быть, но его руки на моей талии нисколько не ослабили хватку.

– Свет, – наконец ответил Ридж предельно серьёзно для своего вымученного болезнью вида. – В окнах твоей квартиры уже третий день горел свет.

– И ты решил…

– Консьерж сказал…

– Потому что он твой кореш, – дополнила я и поняла, что говорю чужими словами. Ведь я не могу знать об этом. – И зачем ты пришёл? Я не понимаю… Ты ведь переехал.

– Переехал, – с горечью ответил Ридж. – В не самое удобное место. Там жутко неудобная кровать и постоянно воняет лекарствами. Но сколько не думал, никак не мог избавиться от мысли, что что-то забыл.

– Где? В своей квартире? Она…

– Нет, – перебил Ридж и вдруг припал лбом к моему лбу. – Думаю, я забыл здесь тебя, Джесмин.

– Ридж…

– Ну да, моё имя, – улыбнулся парень.

– Значит, правда… – новый приступ головокружения вынудил зажмуриться. Дрожащие пальцы до боли в суставах сжимали в кулаках толстовку Риджа, а во второй руке была зажата…

– Это ты? – поднесла пластиковую фигурку к глазам Дэнди и лицо того вдруг нахмурилось.

– Я? – фыркнул он. – Гоблин как-то.

– Это ты! – из груди вырвался горький смех сквозь слёзы. – Ты! Это ты!

– Тс-с… тише, всё хорошо. – Тёплая ладонь Риджа легла на мою щёку, и это было таким знакомым, таким важным.

Изо рта вырвался горький смешок. За ним ещё один и ещё…

– Как это возможно?.. Это был… просто сон. Я ведь давно забыла его. Почему снова помню?.. Просто сон!

– Один на двоих? – Его тёплое дыхание скользило по коже и это казалось… просто казалось, таким родным, драгоценным.

– Почему не сказал мне? Почему?.. – выдавила сквозь всхлипывания.

– Не успел? – в легкомысленной манере предположил Ридж.

– Ты всё помнишь…

– Не всё. В основном только тебя. Так, будто…

– Фотографии смотришь.

– Точно. – Улыбнулся. – Сегодня они стали цветными.

Новые слёзы вырвались из уголков моих глаз, обжигая кожу. Настолько горячие, что, кажется, способны оставлять после себя шрамы. На всём лице. Пусть остаются.

– Как это возможно? – задыхаясь, повторила. – Неужели всё это… произошло с нами?

– Я не знаю, Джес. Честно, не знаю. Могу только видеть и… чувствовать.

– Они все ушли, Ридж… – рыдала я. – Все! Мне никого не удалось спасти! Никого не осталось рядом.

Ридж крепко обнял меня, прижимая к себе, позволяя выплакаться ему в грудь. Так, словно этим ещё можно что-то исправить. Так, будто это сможет что-то изменить и у нас всё ещё есть шанс.

Ложь. Шансов больше не осталось.

– Я рядом, Джесмин. Буду рядом так долго, как только смогу. Обещаю.

– Как это возможно, Ридж? – рыдала я, обнимая всё крепче. – Как возможно?

– Вот и я думаю, – прозвучал другой мужской и крайне озадаченный голос со стороны, – как это возможно?..

Тот самый усатый консьерж стоял напротив нас и удивлёнными глазами смотрел то на меня, то на Риджа.

Глава Х.2

«Потрясающе, – делился эмоциями собеседник, наблюдая, как из книги судьбы белокурой смертной девушки завитками дыма тянется толстая красная нить и сплетается с книгой судьбы смертного по имени Риджес Дэнди. – Давненько я такого не видел».

«Не ты один, – искренне восхищался Вершитель могучей силой связывающей прочной нерушимой нитью этих двоих смертных. – Думал, удалось развести их по разным дорогам. Но они не хотят забывать друг друга».

«А как же тот, чьей участью стала смерть? – продолжал удивляться собеседник. – Думал, ты изменил его судьбу, спас от гибели».

«Я никого не спасаю от