Не помогло. Его взгляд опять стал страшным, но пятиться я себе запретила. Вот покажу, что боюсь… и лови потом. Его. То есть меня.

— Между прочим, — добавила осторожно, — я пытаюсь понять, что ты всё сделал… правильно. И ты тоже… попытайся понять. Для начала.

— Попытаться, говоришь? — из его глаз выплеснулись сгустки тьмы. Тёмно-синими чернильными кляксами растеклись по смазанному лицу и сползли по шее. Спустились на плечи и липкими щупальцами обвили мои руки.

У меня сдали нервы. Я испуганно икнула и шарахнулась в сторону. Попробовала, вернее. Ненавижу этот их… экшен… Ладони прилипли к его плечам намертво, и Валик опять обхватил меня так, что чуть не раздавил.

— Обещанная страшная месть? — предположил он задумчиво.

— А чего ещё от меня, бяки-буки, ждать? — огрызнулась я. — Конечно, я же только гадости делаю… Отпусти!

— А как же обещанное удовольствие? — зловеще сощурился.

А вот… не в платье я!.. И вообще… Я взъерошилась:

— А цветы? — и по дурной голове до кучи… — А траурный венок из этой гадости изобразишь — с ним на шее и уйдешь! — у меня опять перемкнуло все инстинкты. — Далеко и навсегда! Рискнёшь здоровьем?

Он улыбнулся. Ослабил хватку, и тень развеялась, как дым на ветру. Открывая обычное человеческое лицо, без привычной мазни. Чёрт, как все-таки на мать похож… Только рожа больно серьёзная. Сейчас точно что-нибудь пафосное ляпнет. А у меня руки свободные…

— Вась, — Валик себя не посрамил и моих ожиданий не обманул, — видишь, каким я ста…

И получил по шее. Душевно, ибо хотелось долго. А желаниям надо давать выход, и мечты непременно должны сбываться, да. Я потёрла ладонь, а Валик — затылок. И снова улыбнулся, мазохист. Поднял с пола помятый цветочек, вручил торжественно, наклонился ко мне и поцеловал. Я снова вцепилась в него, и пусть только попробует слинять… Но он не возражал. Обнял крепко, и на пороге кухне мы зависли надолго. Пока не хлопнула дверь подъезда. Дом вздрогнул. Мы — тоже.

— Ждёшь кого-то? — Валик враз собрался и напрягся.

— Н-нет… — я растерянно обернулась, посмотрела на пустой коридор и прислушалась. Шагов не слышно…

— Но идут к тебе, — он посмотрел на стену кухни так, словно насквозь видел. А может, и впрямь видел. — Встречай гостей.

— Но я…

— Иди-иди, — и мягко подтолкнул в сторону коридора.

— Я боюсь!

— «Ни сы», Вась, — и в его ладони вспыхнул клубок синих искр.

С минуту ничего не происходило. А потом в дверь тихо… поскреблись.

— Открывай, — скомандовал он. — Там нет ничего страшного.

— А это тебе зачем?

— Шокер? На всякий случай.

В дверь снова поскреблись. Вдумчиво и требовательно. И… заскулили. Тоже требовательно. Я собралась с духом и открыла. На площадке, в полосе света, сидел пёс. Мелкий и вислоухий, чёрный, как ночь, только глаза… жёлтые. И смотрел на меня, склонив голову набок, так, что… Болезненно остро вспомнился Баюн. И… бабушка.

— Привет, — я присела и попыталась улыбнуться. — Что же ты так долго?..

Пёс посмотрел загадочно на меня и неодобрительно — на Валика. Тот поспешно спрятал колдовской огонь за спину и вежливо улыбнулся. Пёс, сильно хромая, перебрался в коридор. Замёрзший, тощий, облезлый, задняя лапа поджата, глаза гноятся, но на квадратной морде — упрямство. Всё равно дойду…

— Вась, лезь в интернет и ищи ветеринарку с круглосуточной работой, — Валик присел рядом и посмотрел на пса. — Помыть — и в больницу.

Гость, вернее — гостья, глянула на него пронзительно, но агрессии не проявила. Только обнюхала быстро и забралась на подставленные руки. У меня отлегло на сердце. Всё, точно ничего враждебного…

— Ты же зверьё не любишь, — я пошла за ними в ванную.

— Это оно меня не любит — сущность чует. А я не люблю навязываться, — добавил красноречиво.

— Ну, извини!.. — покаялась на всякий случай.

— Ну, не знаю…

— Хватит меня провоцировать! Я всё сказала!

— Нет, не всё.

— Обойдёшься! Чего ты хотел за один цветочек?

Он фыркнул. Пёс из ванной — тоже. И у него, вернее — у неё, тоже глаза синеют… Надо собираться на инициацию, коли так. Опять же, саламандры…

— Я — за машиной, — сообщил Валик деловито и быстро сполоснул руки. — Через час буду, и поедем, — и, походя, привычно чмокнул меня в щеку.

— Запасные ключи — в комоде, — крикнула я, включая душ.

Входная дверь закрылась. Я осторожно помыла собаку, завернула в покрывало и отнесла в гостиную на диван. Кстати, час — так час. И перекусить успеем, и…

— Я-а-а… ик… тут, — сообщил Муз, закладывая крутой вираж верхом на бутылке. Физиономия — синее некуда, конечности мелко трясутся, но голос решительный.

Ещё один неисправимый… И вся творческая нечисть — в полном составе. Я покормила пса, сваяла бутерброды и села за комп. Раз сегодня такой день… Сам бог велел закончить все дела именно сейчас. Чтобы не осталось никаких «хвостов». А инициация, как я поняла, штука быстрая.

Файл знакомо мигнул, открываясь. Муз плюхнулся на стол, обнялся с Варюшкиной вышивкой и нахохлился. Я заправила за ухо прядь волос, перечитала последние строчки текста и собралась с духом. Опять. В который раз на дню. Написанное никоим образом не касалась недавних событий, разве что… Именно с них все и началось. С того момента, как «герой» позвал, я откликнулась и начала писать, открывая окно в Полночь. И дядя Боря увидел знак инициации, и понеслось… И слава богу, что не в рай.

Муз шевельнул крыльями, и я как наяву увидела светящуюся комнату и «героя», читающего надписи на стенах. Да, и хорошо, что не в рай… Мудрые, конечно, говорят, что всё, что ни делается, — всё к лучшему… Я грустно улыбнулась. Валик, Маргарита Сергеевна, Алька, съехавшие крышей деды… Пожалуй, мудрым опять виднее, чем мне. Но да ладно. Пройдёт время, и жизнь всё расставит по своим местам. А пока… Мои пальцы быстро забегали по клавиатуре, и комната расплылась. И…

Вот и встретились… Опять. «Герой» повернулся, улыбнулся и поднял вверх большой палец. И посмотрел на меня вопросительно и… тревожно. Я кивнула и вернула ему улыбку с жестом. Неделю не спала, но придумала. Как открыть для него окно.