Новая палата Степановны находилась на седьмом этаже, в самом конце коридора, и была комфортабельной однушкой — толи дань героической ветеранше, то ли гуманизм по отношению к друг им пациенткам.

Женька негромко постучал в дверь (внутри что-то зашуршало, но промолчало) и так же робко ее приоткрыл. Степановна в длинном голубом халате лежала поверх одеяла, закрыв глаза и сложив руки на груди. Драматический эффект несколько смазывали тапочки, красные в горошек. И, кстати, цвет лица у старухи действительно был вполне спелый, то есть румяный.

Когда лесник смущенно, бочком, протиснулся в щель, Степановна перекатила голову по подушке и слабо простонала:

— Леший, ты?

— Ага. — Женьке одновременно стало и жалко ее, и еще более неловко.

— Один?

— Ну да… А вы еще кого-то ждете?

— Дверь закрой…

— Чего?

— Две-е-ерь… — Шепот больной напоминал едва ощутимое дуновение ветерка — даже свечу не загасит.

Лесник недоуменно пожал плечами и захлопнул створку до щелчка. В тот же миг Степановна рывком, как кукла вуду, села и уже нормальным голосом скомандовала:

— А теперь иди сюда, говорить будем!

Женька понял, что все-таки опоздал с визитом.

— Э-э-э… я очень рад, что вам уже лучше, — обреченно пробормотал он, подходя к кровати и присаживаясь на самый ее край.

Старуха продолжала держать руки скрещенными, но теперь это производило совсем иное впечатление. Такое ощущение, что если ее разозлить, то она их разведет, и вот тогда-а-а…

— Ну что, убедился?!

Лесник растерянно заморгал.

— В чем?

— В мафии! Она таки подложила мне бомбу! — Старуха так торжествовала, словно ей подложили мешок с бриллиантами.

— Так ведь это ваша бомба была!

— Ничего подобного, — возмутилась Степановна. — У меня эта взрывчатка двадцать лет спокойно в углу валялась и еще сорок провалялась бы, если бы в ту ночь киллер не забрался ко мне в дом и не присобачил к ней детонатор!

— Вы же говорили — только розы оборвал? — опешил Женька.

— Раньше я так и думала. — Старуха замолчала и вытянула шею, прислушиваясь. — А сейчас припоминаю, — понизив голос, продолжила она, — что-то мне в ту ночь подозрительно сладко спалось! Даже грома не слышала и про грозу только утром узнала. Видимо, мерзавец напустил мне в вентиляцию «Младенчика-три», спокойно вошел, нахимичил и смылся!

— А не проще ли было сразу придушить вас подушкой? Зачем такие сложности — бомбу делать, розы ломать?..

— Нет, Леший, не проще! — возразила Степановна с уверенностью человека, уже задавшего себе этот вопрос и хорошенько его обдумавшего. — Судмедэксперт сразу понял бы, что это убийство, а два убийства в месяц на один поселок многовато, и как бы Кэм ни оберегал свой тухлый пруд, сюда прислали бы парочку опытных детективов. К тому же мафия любит действовать громко, со спецэффектами!

— Так громко или скрытно? — запутался Женька.

— Успешно это совмещая! — отрезала старуха. — А еще мафия давала мне шанс испугаться и прекратить расследование, но чхала я на ее розы! Вот она и решила со мной кончать: убедилась, что я дома, пролетела над ним с дистанционным пультом и… Бабах! — Степановна наконец расплела руки и взмахнула ими, заставив лесника отшатнуться.

Женька почти решился плюнуть на все равно безнадежно испорченную дружбу с Саньком и рассказать бабке правду, но после ее последних слов передумал. Ведь получается, что Санек был возле дома Степановны и той ночью, и незадолго до взрыва! Не хватало еще, чтобы бабка ославила его на весь район уже как террориста, а то и лично на тропу войны вышла!

— А что за расследование вы имели в виду?

Старуха оскорбленно уставилась на лесника:

— Так я же каждый день ходила по лесу, искала логово Саргона! Только он, подлюка, меня раньше засек!

— Мы с Джеком тоже постоянно там ходим.

— Вы кое-как ходите, а я каждый кустик осматриваю!

— Неправда, — обиделся Женька. — Я тоже каждый кустик стараюсь.

— Видала я твои старания, — пренебрежительно отмахнулась Степановна. — У тебя глаз уже замылен, на стволы нацелен — все ли на месте. Издалека глянешь и проходишь, а надо в корень зрить!

— Ну хорошо, — лесник сообразил, что спорить с бабкой — только затягивать этот безумный разговор, — и что вы там назрили?

— Пока ничего, — с сожалением признала старуха. — Но я всего несколько квадратов успела прочесать, а остальное, боюсь, тебе придется! Вот, держи.

Степановна сунула руку под подушку и достала оттуда вчетверо сложенный альбомный лист.

— Что это?!

— Набросала по памяти тактическую схему местности и пометила на ней уже обследованные локации. — Старуха поглядела, как лесник боязливо расправляет бумагу, и скептически добавила: — Надеюсь, разберешься.

Женьке пришлось признать, что тут бабкины мозги сработали как надо. Карта была составлена по всем правилам военного искусства: с масштабом, с разбивкой на квадраты, с условными обозначениями и четкими подписями, где что. Пока лесник потрясенно ее рассматривал, старуха одобрительно заметила:

— Вот, молодец, наконец-то допер, что дело серьезно, и обзавелся нормальным оружием!

Женька совсем растерялся — он был уверен, что бластер надежно укрыл в кобуре из-под станнера. Ну разве что немного постукивает при движении, она ему великовата. Возразить старухе, что это чужое оружие и он взял его совсем ненадолго, лесник не успел — Степановна ненаигранно побледнела, снова легла, сложила руки и завещательным тоном велела:

— Действуй, Леший! Отомсти за нас с Даер!

— Ага, — вымученно пробормотал Женька. — Обязательно.

Уже отбежав от палаты на полкоридора, лесник сообразил, что продолжает сжимать в руке подарочный пакет. Женька вернулся к двери, помялся перед ней, потом быстро открыл, сунул пакет внутрь и снова закрыл. А теперь ходу, ходу отсюда!

* * *

Джеку тоже пришлось несладко — киборг благонравно стоял в углу просторного больничного холла, но мелкому белобрысому мальчишке, тоже изнывающему от скуки, сгодился и такой товарищ для игр. Раскинув руки, пацан бешеной мухой носился вокруг Джека, вопя и завывая, что с равной вероятностью могло означать как штурмовой крейсер, так и просто веселую беготню наперегонки, раз киборгу нельзя сходить с места.

Родителей буйного отрока поблизости не наблюдалось, а персонал, видимо, решил, что эти двое вместе, и не вмешивался.

Месяц назад Женька обмер бы от ужаса и помчался спасать ребенка от смертельно опасной «игрушки», а сейчас лишь злорадно подумал: «Ага, почувствуй себя в моей шкуре!» — и неспешно направился к Джеку.