— Что, как в воду канули? — с горькой усмешкой спросил Владимир.

— Да нет. Нашли их в Стамбуле, отдыхают. Но только там наши возможности весьма ограниченны, сам понимаешь, связаны буквой закона.

— Зато меня ничего не держит. Ни присяга, ни закон, — проворчал Владимир, искоса взглянув на своего брата. Сейчас на Михаила смотрел не младший брат, это был холодный взгляд матерого хищника…

Летняя жара докатилась до средней полосы России. Встреча Шатуна с его работодателем произошла не в Москве, как рассчитывал Владимир, а на одной из загородных резиденций банкира за несколько сот километров от столицы. На крутом берегу полноводной Волги усадьба, занимавшая десять гектаров земли, больше походила на дворянское поместье девятнадцатого века, чем на виллу финансиста начала двадцать первого века.

Аллеи с мраморными нимфами и фигурно подстриженной живой изгородью, фонтаны с золотистыми аквариумными рыбками. Просторный особняк в три этажа с колоннами и цветной мозаикой на паркетном, до блеска начищенном полу.

Георгий Гергадзе принимал гостя в беседке на берегу реки. Внутри стоял большой стол, заставленный всевозможными яствами и напитками.

Кроме хозяина усадьбы, облаченного в светло-серый шелковый костюм, больше походивший на кимоно или пижаму, присутствовали еще двое, оба приближенные финансиста. Экономический советник Роман Финклер, в легкой тенниске и белых хлопчатобумажных брюках, стоял немного позади банкира. Владислав Погожий в просторном легком светло-коричневом костюме, как и положено главному охраннику, находился у самого входа в беседку, готовый в любую минуту закрыть своей широкой грудью хозяина от любой опасности.

Приближаясь к беседке, Владимир Панчук про себя отметил, что под пиджаком у начальника службы безопасности есть пистолет, и, судя по размерам, это либо российский «стечкин», либо израильский «игл». И если покушаться на банкира, то эффективнее всего было бы не бросаться в лоб, а бить из «взломщика» с противоположного берега Волги. Дистанция позволяла затылок жертвы был открыт.

— Здравствуй, дорогой, здравствуй. — Гергадзе распахнул свои объятия гостю.

Погожий оглядел фигуру приезжего. Безрукавка, джинсы не давали возможности спрятать серьезное оружие, поэтому он беспрепятственно пропустил Панчука.

Владимир позволил банкиру обнять себя и потискать, потом пожал ему руку и сказал:

— Георгий Вахтангович, я приехал к вам по делу.

— Потом, дорогой, все дела потом! — воскликнул Гергадзе, возбужденно размахивая руками. — Сперва будем кушать, пить и веселиться, а потом поговорим о делах. Дела сегодня могут подождать.

Владимир не стал противиться, прекрасно понимая, что разговор будет очень непростым. Но уехать из России, не рассказав о произошедшем, он не мог.

Четверо мужчин расположились за столом. Трое, привычные к подобным застольям, сразу потянулись к приглянувшимся блюдам.

— Бери, Владимир, не стесняйся. Здесь все свои. — Георгий Гергадзе был хлебосольный, как и все кавказцы.

После первых рюмок запотевшей «Смирновской» трапеза пошла веселее. Вскоре, немного захмелев, Роман Финклер, пользуясь отсутствием за столом представительниц слабой половины человечества, рассказал сальный анекдот. Все засмеялись, а банкир, на правах хозяина дома, хохотал громче всех.

Насытившись, гости уже не торопились наполнять рюмки.

— А давайте споем? — предложил Гергадзе, собираясь затянуть бесконечную и переливающуюся, как горное эхо, грузинскую песню. Но его остановил Владимир:

— Георгий Вахтангович, может, сперва поговорим о деле?

— Ладно, рассказывай о своих подвигах, — небрежно махнул рукой банкир, обидевшись, что его так грубо оборвали на самом подъеме музыкального вдохновения. После того как он оплатил месть за брата, его душа успокоилась, а когда мозг не работал (просчитывая хитроумные финансовые комбинации), тело требовало веселья. Но благодушное настроение его вскоре сильно изменилось.

Владимир очень кратко рассказал о ходе самой операции, сделав основной упор на информацию, полученную от старшего брата. Когда он закончил говорить, под сводами беседки повисла гробовая тишина.

— Зачем ты меня обижаешь, Володя? — после паузы глухо спросил банкир, в его душу опять змеей вползла черная печаль за неотомщенного брата. — Я выплатил твоим людям большие деньги, еще больше заплатил за технику и оружие. Где надо, кого надо — всех подмазал. Просил только одного — убей этого шакала. А ты что сделал? Ты поиграл в войнушку, побегал по горам, после чего приезжаешь ко мне и говоришь: «Георгий Вахтангович, не получилось убить бешеного пса». Зачем обманул меня?

— Никого я не обманывал. — На лице Шатуна стали нервно подергиваться желваки. — Если бы хотел, то просто промолчал. И Далида, и Саламбек среди своих числятся убитыми. Но мне не нужна фикция, и я приехал в Россию, чтобы отомстить. И я отомщу, хотя теперь придется отправляться в Турцию.

— Нет, теперь мы отправимся вместе, — вставая из-за стола, гордо сообщил наследник грузинских князей.

— Вместе нам ехать ни к чему. — Владимир отрицательно покачал головой. — Мало ли что может произойти. Зачем такому уважаемому человеку портить себе репутацию?

— Но я хочу видеть труп этой падали, — капризно заявил Гергадзе.

— И увидите, — кивнул Панчук. — Вы завтра летите в Стамбул и останавливаетесь в «Хилтоне». Мне же еще предстоит съездить в Польшу, кое-что захватить и заодно сообщить приятелю в Амстердам. У него тоже есть претензии к Саламбеку. Через три дня встречаемся.

Георгий Вахтангович задумался, потом поднял свою рюмку и с пафосом сказал:

— Да свершится месть благородная. Да будет так.

За окнами знаменитого, благодаря Агате Кристи, «Восточного экспресса» мелькали очертания Балканских гор. Кое-где еще виднелись следы бомбардировок отгремевшей войны.

В одном из купе первого класса сидели двое мужчин. Внешне они сильно отличались друг от друга, хотя оба были в деловых костюмах и строгих сорочках.

Расплывшийся журналист и угрюмый наемник не спеша пили пиво и негромко разговаривали.

— Ты удовлетворен тем, что сделал? — спросил уже успевший стать знаменитым европейским журналистом Максимилиан.

— Я воевал как мог, наверное, мы не одному десятку двадцатилетних пацанов спасли жизни. Но… — Шатун пожал плечами. — Это всего лишь небольшая вырубка в большом лесу терроризма.

— Даже после того финального боя под Таймаз-Ханом? — удивился журналист.

— Мы положили там больше трех сотен боевиков. Но это всего лишь «пушечное мясо», которое всегда можно нанять за деньги. Под хорошо отлаженный механизм уничтожения не попал никто из главных действующих лиц, а значит, война будет продолжаться. И как долго, одному богу известно.