вещами после поездки, пока Анирет была у Императора. Косметические принадлежности и миниатюрные фиалы с благовониями аккуратно расположились рядом с большим бронзовым зеркалом. Там же стоял ларец с украшениями. Девушка невольно улыбнулась. Её всегда восхищало то, в каком идеальном порядке подруга расставляла мелочи – точно мастер, собиравший мозаику.

Анирет сняла сандалии и босиком прошла по застеленному циновками полу, наслаждаясь этим простым и приятным ощущением под уставшими ступнями. Она уже предвкушала, как пойдёт в купальню и погрузится в горячую благоухавшую драгоценными маслами воду, способную расслабить если не разум её, то тело.

Мейа вошла и принесла лёгкий ужин. За всеми заботами о царевне она, тем не менее, не забыла принять надлежащий вид. Её волосы были тщательно вымыты и расчёсаны и блестели от масел. Свой золотистый калазирис она тщательно задрапировала и даже краску на когтях каким-то невероятным образом успела обновить.

– Я уже распорядилась о массаже и не только, – деловито заявила Мейа. – Массаж – точно сегодня, остальное, полагаю, лучше отнести на завтрашнее утро. Ты выглядишь так, как будто тебе ещё раз пришлось пешком пересечь пустыню Каэмит.

– Честность – одно из самых ценных твоих качеств, – устало улыбнулась царевна.

– Поешь немного, и пойдём. Я расскажу тебе последние новости.

– О, кажется, я сегодня уже успела узнать немало.

– Но новости от Императора – это совсем иное, чем новости слуг, – с улыбкой подмигнула ей Мейа. – Меняю последние сплетни на знание о том, что твой страж думает о дворце.

– О дворце не знаю, но наша библиотека ему явно приглянулась.

– Кто бы мог подумать! Я-то была уверена, что он застынет у тренировочных площадок.

– Не скрою, я тоже. А с другой стороны, он всё-таки Таэху. Они сохраняют и приумножают знания.

– Точно, точно, – Мейа презабавно стукнула себя костяшками пальцев между рогами. – Не забывать о том, что он не только воин, но и жрец. А город ты ему собираешься показывать? Когда пойдём? Я знаю столько чудесных мест! Видела, как он на Планарные Святилища смотрел? Если он хотя бы вполовину так же восторженно смотрит на своих женщин – я растаю прямо здесь, – она томно обмахнула лицо ладонью.

Под привычный щебет подруги Анирет невольно задумалась – и правда, а как Нэбмераи смотрел на своих женщин? Вряд ли сквозь обычную для него маску непроницаемости. На ум ей пришла непрошеная картина его бесстрастного лица в иных обстоятельствах, и она прыснула со смеху. Видимо, сказывалось напряжение прошедшего дня.

– Ну, не смешно между прочим, – Мейа поджала губы в притворной обиде.

– Нет, ты непременно должна рассказать мне, если у вас что-то получится. Вот как тогда про Ренэфа, – Анирет тихо рассмеялась.

При упоминании о брате она вспомнила разговор с отцом и дядей и почувствовала болезненную тревогу. Их отношения не были тёплыми, но всё же судьба Ренэфа была ей далеко не безразлична. Он был слишком молод для этих событий и даже не завершил пока обучение. Как он справится в Лебайе? Не навредят ли ему там?

Царевна устало потёрла виски и только потом поняла, что Мейа обращалась к ней.

– Так что насчёт прогулки по городу?

– Завтра… завтра будет хорошо, да. Но не раньше, чем я как следует высплюсь и…

Договорить она не успела, потому что в комнату вошли. Мейа взвилась на ноги и склонилась в безукоризненно грациозном глубоком поклоне. Анирет запоздало поднялась и поклонилась, пряча своё удивление.

Амахисат прошествовала в комнату. Девушка невольно залюбовалась её царственной плывущей походкой. В каждом жесте матери воплощалось величие, которого Анирет, казалось, никогда было не достичь.

Мейа украдкой бросила на подругу вопросительный взгляд. Она прекрасно знала, что отношения у царевны с матерью были далеки от близких, и удивилась не меньше своей госпожи.

– Можешь идти, Мейа, – проговорила царица, жестом отпуская служанку, и перевела взгляд своих прекрасных и пугающих глаз на Анирет. – Я рада твоему возвращению, дочь. Дела в храме задержали меня. Впрочем, тебе и без меня было чем заняться.

Мейа с поклоном тихонько удалилась. Амахисат не удостоила её ни единым лишним взглядом. Она села на маленький плетёный стул с таким изяществом, точно тот был троном. Анирет села напротив, на ложе, и выжидающе посмотрела на мать, гадая, зачем та пришла. Царица редко навещала её здесь, точнее – почти никогда.

Всё в Амахисат было идеально – от драпировок светло-оливкового платья до подведённых миндалевидных глаз и золотых с зелёной бирюзой украшений. Её гладкие чёрные волосы были, казалось, только что пышно уложены прядь к пряди, точно и не провела она с этой причёской целый день. Удерживала их диадема с коброй-змеедемоном, защитником правящей семьи. Изящные когти были аккуратно, но с хищной остротой подпилены и выкрашены перламутровой краской.

Царевна внутренне сжалась. Её красота, как и любая другая, меркла рядом с этой воплощённой Богиней. С детства Анирет чувствовала себя дурнушкой рядом с царицей, даром что имела благородные черты древнего рода Эмхет, да и на мать, как говорили, была похожа. Амахисат словно ненароком, исподволь лишь подкрепляла её неуверенность в себе скупыми замечаниями о недостаточно отточенных манерах, недостаточно продуманных причёсках, недостаточном изяществе речи, не слишком обширных познаниях и многом прочем, чем дочь овладела недостаточно хорошо. В Анирет, по мнению матери, всегда было чего-то недостаточно – не хватало каких-то мелочей, неизменно отделявших девушку от воплощения высоких требований. Эти мелочи словно делали её недостойной высокого звания царевны, заставляли думать, что мать стыдилась её, хотя та никогда не ругала её, только ограничивалась парой брошенных вскользь, но попадавших точно в цель слов.

Хэфер утверждал, что Анирет красивее и теплее матери и что у Амахисат просто слишком завышенные требования. Иногда девушка ему даже верила… ровно до того момента, как снова оказывалась рядом с матерью. Наверное, в глубине души она просто хотела, чтобы её если не горячо любили, то хотя бы признавали.

А теперь она тайно носила титул наследницы Императора и при этом не могла до конца избавиться от детских тревог о том, довольна ли ею мать. Под этим холодным оценивающим взглядом ей даже плечи до конца расправить было трудно, что совсем уж не подобало будущей правительнице.

– Хорошо ли прошло путешествие? – спросила царица.

– Да. И сама Обитель невероятно прекрасна.

– Нечасто Таэху выделяют нам кого-то в помощь. Они предпочитают не жить вдали друг от друга, – заметила Амахисат.

– Да, получить стража из посвящённых воинов Богини – великая честь, – осторожно согласилась царевна. – Но, возможно, он не считает это обоюдной честью. Мне тоже показалось, что ему не слишком приятно общество других рэмеи здесь, во дворце.

– Это неудивительно, – тихо рассмеялась царица. –