– Добро пожаловать домой, дочь, – тепло проговорил Секенэф и учтиво кивнул Нэбмераи. – Высокий Дом Владык приветствует тебя, посвящённый воин Таэху, и благодарит за прибытие.

– Да будешь ты вечно жив, здоров и благополучен, Владыка наш, – почтительно отозвался Нэбмераи. – Великая честь – служить твоему роду, хранящему Закон на нашей земле, – потом он поклонился Хатеперу – выверено, чуть менее глубоко, чем Императору, согласно этикету. – Привет тебе, Великий Управитель, защитник мира.

Анирет уловила интонации искреннего уважения в голосе воина, когда он обратился к её дяде. Дипломат склонил голову в знак приветствия.

– Присутствие Таэху всегда отрадно нам, – сказал он, и его слова прозвучали не просто как дань традиции.

– Царица отбыла в храм на молитву, но она обрадуется твоему возвращению, – сдержанно проговорил Император, отвечая на невысказанный вопрос девушки. – Желаешь отдохнуть с дороги или разделишь со мной дневную трапезу?

– С радостью разделю, отец, – с готовностью согласилась царевна, понимая, что им предстояло обсудить очень и очень многое. – Я не заставлю тебя ждать.

То, что мать не встретила её, могло бы печалить, но, напротив, отсутствие Амахисат вызвало в душе Анирет странное облегчение. Дядюшка Хатепер посмотрел на неё понимающе и ласково. Он был искренне рад ей, и от этого на сердце у девушки стало очень тепло.

Царевна позволила себе немного освежиться и поспешила на встречу с отцом. Нэбмераи отвели отдельную комнату в императорском крыле, как почётному гостю, совсем рядом с покоями Анирет – к вящей радости Мейи, жившей в смежной с царевной комнате. Доверив подруге заботу о вещах, девушка поспешила на встречу с Императором. Отец дал понять, что ожидал и Таэху. Посвящённый воин встретил царевну в коридоре и последовал за ней.

Анирет отметила, что в стенах дворца он стал ещё более закрытым и собранным. Их дружеские беседы уже стали казаться чем-то невероятно далёким. Но ему ведь было нелегко – он ступил на чужую территорию, и к тому же считал своим долгом найти её врагов как можно скорее. Сейчас оба молча шли в тайный сад. Понимание того, что Император вот-вот благословит их брак и тем самым завершит ритуальное укрепление их связи, витало между ними невысказанное. За время пути домой царевна с этой мыслью кое-как примирилась, но сейчас чувствовала новый всплеск волнения. «Интересно, а он волнуется или ему безразлично?» – подумала девушка, украдкой взглянув на шедшего рядом воина.

Ещё утром, когда он увидел Апет-Сут и Планарные Святилища, его лицо освещало искреннее восхищение во взгляде. И он был так открыт… А сейчас Анирет снова не знала, как обратиться к нему. Что ж, на всё требовалось время, и доверие тем более не выстраивалось быстро.

В тайном саду, в благодатной прохладе в тени сикомор, был накрыт невысокий стол. Секенэф и Хатепер сидели в плетёных креслах и о чём-то тихо переговаривались. Два кресла поменьше стояли с другой стороны – для Анирет и Нэбмераи. Живых Клинков Ануи не было видно – иногда они оставляли Императору подобие уединения, хотя, как знала царевна, неизменно и бдительно наблюдали.

Девушка в нерешительности остановилась в нескольких шагах от стола. Дядюшка, заметив её, поманил обоих к столу. Когда Анирет подошла, Хатепер поднялся, и они крепко обнялись. Потом царевна обняла отца, не смущаясь проявлять тепло и любовь даже при Таэху.

– Я рад, что ты добралась благополучно, – искренне сказал Император. – Хоть одна добрая весть за последние дни.

– Что произошло в моё отсутствие? – с тревогой уточнила царевна и испуганно добавила. – Что-то с Ренэфом? Он так и не вернулся?

Хатепер покачал головой.

– Увы. Поход в Лебайю затянулся.

– Люди напали на наши отряды, – мрачно пояснил отец. – Улаживание конфликта займёт некоторое время.

Анирет приглушённо ахнула.

– Как же Ренэф? И военачальник Нэбвен?

– Они благополучно отбились. Теперь ещё несколько приграничных селений принадлежат Таур-Дуат, а твой брат готовит военный поход на Леддну, – коротко ответил Император, опускаясь в кресло. – Садись. Об этом мы ещё успеем поговорить. Сейчас я хотел поговорить о тебе. О вас, – он перевёл взгляд на Нэбмераи и жестом велел сесть и ему.

Все заняли места вокруг стола. Анирет пока пришлось отложить свои вопросы.

Их разговор проходил без свидетелей, даже без слуг, а потому царевна собственноручно наполнила чаши для отца и дяди, а потом для Таэху – как их благородного гостя – и, наконец, свою разбавленным вином из дворцовых погребов. Первым тостом они почтили Богов, после чего Император проговорил, глядя на посвящённого воина:

– Как всё же странно переплетаются судьбы. Признаюсь, я не ожидал, что это окажешься ты, Нэбмераи, сын Сипара и Ашаит. Я хорошо знал твоих родителей. Твоя мать и царица Каис были дружны. Увы, Западный Берег позвал их всех слишком скоро.

Нэбмераи коротко кивнул. Его взор затуманила смутная тень старой печали – схожая с той, что промелькнула во взгляде Владыки. О своих родителях он упомянул в разговоре с царевной совсем коротко – в ту же ночь, когда рассказал про шрамы и свою безумную вылазку на эльфийский аванпост. Сипар и Ашаит были жрецами Аусетаар. Оба погибли во время войны, что, разумеется, не добавило ему, тогда ещё мальчику, любви к эльфам.

Высокорождённый, руководивший аванпостом, был восхищён смелостью напавшего на него малолетнего щенка Таэху. По его приказу Нэбмераи сохранили жизнь, хотя даже попытка нападения на Высокого Лорда по законам Данваэннона каралась мучительной смертью. Удар многохвостой плети с вымоченными в яде металлическими крючьями на концах – вот что оставило страшный след на его лице. Наказание за дерзость. Последствия яда высокорождённый сам же помог исцелить, чтобы щенок не умер. А после эльфы препроводили мальчика к рэмеи и велели солдатам Таур-Дуат получше приглядывать за своим молодняком. В тот день Нэбмераи сгорал от стыда и бессильной злости, особенно когда пришло время объясняться с дядей, безутешным от вести о пропаже племянника. Но Анирет эту историю он рассказал, приправив её своим суховатым юмором и иронизируя над собственной глупостью, побудившей его, впрочем, всю последующую жизнь оттачивать свои воинские навыки.

Джети, как и многие Таэху, был великим целителем и мог излечить раны так, что и шрамы пропали бы бесследно. Но он, рассерженный выходкой Нэбмераи, едва не стоившей мальчику жизни, грозился оставить шрамы навсегда, в назидание. Вряд ли Верховный Жрец и в самом деле желал привести угрозу в исполнение. Нэбмераи же согласился – из упрямства, бросая вызов… а также для того, чтобы всегда помнить. Давно уже не было эльфийских аванпостов на границах рэмейской Империи, но память осталась – о собственной глупости, о странном милосердии некоторых высокорождённых, и