– Этот «амюз буш»[176] их явно заинтриговал.

Все встало на места. Как подсказывала интуиция, ночные мерзости преследовали «Уранос» не ради мести. Они искали мой след. Как только стена урагана в районе Лукайских островов на короткое время потеряла силу, сирены с точностью хирургов Факультета пробили корпус нашего корабля именно в том месте, где находилась я.

– Сирены, кто они? – поколебавшись, спросила я, чувствуя, что мою умную собеседницу не испугают вопросы, даже на самую оккультную тему.

– Дочери алхимического брака моря и Тьмы.

Ответ, в котором прозвучала мрачная поэтичность, напомнил слова Раймонда де Монфокона об упырях, на которых он охотился: «Известно, что мерзость формируется прямо в недрах земли, путем спонтанного размножения с помощью Тьмы».

– Получается, сирены – кузины упырей, детей земли? – поразилась я.

– Верно. Когда триста лет назад над миром воцарилась Тьма, она оплодотворила четыре стихии земли, чтобы создать четыре вида нечисти. Упыри – дети земли, сирены – воды, ифриты[177] – огня и сильфы[178] – воздуха.

Ифриты, сильфы… упоминание этих существ, о существовании которых я и не подозревала, вызвало недоумение. Наша троица разом стихла. Мягкие звуки в чугунке заполнили напряженную тишину – тихое бульканье жидкости, кипящей на медленном огне. Хозяйка величественно поднялась, сняла длинный ковш с крюка над камином и окунула его в отвар.

– Здесь, посреди океана, нет упырей, – продолжила вампирша, помешивая варево. – Только сирены представляют угрозу. Когда потоки больших осенних дождей заполняют галереи Клыка Смерти, бывает, они заглядывают и в кратер, но никогда не пересекают Защитной Линии, застревая перед ней, как мошки в паутине.

Я бросила взгляд через одно из окон, единственное с открытыми ставнями. На меня смотрела долина черной лавы и безголовое тело Тристана на границе Линии. В течение часа он не сдвинулся ни на йоту, застыв как вкопанный в широком шаге. Скелеты, которые я приписала гигантским рыбам, были увенчаны черепами, похожими на человеческие: десятки сирен, приплывавших на штурм жилища дамы на протяжении веков, остались здесь навсегда. Если магическая Защитная Линия – нить полотна, означает ли, что наша хозяйка… паучиха? Я по-новому взглянула на траурный наряд дамы, с тревогой подумав, что перед нами, возможно, черная вдова.

Вампирша, перестав помешивать зелье, повесила ковш на крюк.

– Несмотря на это сирены год за годом продолжают приходить сюда, умирая здесь, как волны на песке, – произнесла дама с долей фатализма в голосе. – Думаю, пытаются вернуть сокровища, что я у них украла.

Она махнула рукой в сторону золотых канделябров, изящных безделушек на полках, старинных флаконов, выстроенных в ряд.

– Пираты не единственные, кто стремится попасть в реликварий сирен. Мои крыланы регулярно наведываются туда.

– Ваши крыланы? – не понял Заш.

– Гигантские летучие мыши, стражники моего спокойствия. Они отпугивают стервятников, гнездящихся на высотах кратера, которых привлекают туши, выброшенные морем, потому что морские ювелиры для своих артефактов выбирают только определенные скелеты. Крыланы приносят мне безделушки, книги, одежду. Два века назад я с их помощью воссоздала кабинетный орга́н, на котором наигрываю мелодии былых времен, чтобы отвлечься от своего одиночества. Но, прежде всего, они обеспечивают меня флаконами крови, необходимыми для поддержания жизни. Все можно найти на кораблях, разграбленных сиренами.

Вот каким образом питала себя эта одинокая кровопийца. После нескольких веков вынужденной скудной диеты, страшно подумать, насколько дьявольски соблазнительна для нее перспектива утолить жажду прямиком из яремной вены двух живых смертных… Словно прочитав мои мысли, вампирша разразилась сухим смехом:

– Не надо так на меня смотреть! Не собираюсь прыгать на твое горло! Сирены пощадили тебя, потому что их заинтриговал редкий вкус твоей крови, и я в таком же положении: меня раздирает любопытство.

Эти медовые речи с целью заговорить зубы меня совсем не успокоили. Если бессмертной действительно знаком вкус моей крови, значит, она ее уже пробовала. И возможно, захочет повторить, несмотря на все разговоры.

– Кто вы, мадам? – еле слышно спросила я.

Вместо ответа вампирша указала на монограмму, вырезанную над камином, – та же большая буква М, что украшала спинки кресел.

– Я – буква. Зови меня мадам М.

«М» от слова… Мертвая? И вновь я не могла отделаться от мысли, что видела перед собой воплощенную детскую фантазию Бледного Фебюса – Смерть.

– Позволь мне задать твой же вопрос тебе. А ты? Кто ты?

Опять эта проклятая шарада, нашедшая меня даже в этом пустынном кратере на другом краю света! Кто ты?..

Конечно, вампирша не спрашивала меня о гражданском статусе, указанном в моих фальсифицированных дворянских бумагах. Вопрос был глубже: кто я как личность?

Я бросила взгляд на Стерлинга, развалившегося в кресле. Он тоже, казалось, с нетерпением ожидал моего ответа. Только ответа у меня не было! Голова внезапно закружилась, я вынуждена была ухватиться за спинку кресла.

– Я… я вам уже говорила, кто я, – заикаясь, промямлила я, шаря глазами по непроницаемой черной вуали. – Диана де Гастефриш, оруженосец Короля Тьмы, дочь барона Гонтрана де Гастрефриша.

– Уверяю, мадам, это так, – поспешил подтвердить мою ложь Зашари.

Легким взмахом руки дама остановила его порыв, снова обратившись ко мне:

– Избавь меня от титулов и имен! Они – всего лишь шелуха. Кто ты на самом деле?

– Не знаю!

То был крик отчаяния! Потому что в течение последних недель я терзала себя тем же вопросом. Потому что постоянные кошмары, возвращаясь, по капле вселяли в меня затаенный страх, сегодня достигший апогея.

Несколько секунд мадам М. сидела неподвижно, окаменев, словно одна из тех статуй плакальщиц, что украшают надгробия и осуждают живых.

– То есть ты не имеешь ни малейшего представления? Бедное дитя! – прошептала она, как мне показалось, с сочувствием в голосе. – Ты совсем не знаешь, кто ты есть, и еще меньше – что ты есть? Но я догадываюсь.

– О чем догадываетесь?

Атмосфера в гостиной неуловимо изменилась. Все замерли в мучительном ожидании. А может, мы провалились в бездну, где время внезапно остановилось? Стерлинг застыл в своем укрытии, Зашари затаил дыхание. Даже огонь в камине перестал потрескивать. Мы будто оказались внутри картины, и лишь тихое «тик-так» настенных часов напоминало о течении времени.

– Как сирены и упыри, я интуитивно чувствую, что ты – существо алхимическое, – торжественно объявила мадам М.

Кресло подо мной зашаталось или мне показалось? Впившись ногтями в подлокотники, держась за них как за последнюю соломинку, я возмутилась:

– Я – человек, а не алхимическое существо! Я рождена от смертных родителей! Я росла рядом с ними при свете дня! У меня нет ничего