class="p1">— И какой же неожиданный вопрос вы хотите мне задать?

— Кто отец моей жены?

Леди покраснела — мгновенно залилась краской. И, раздражённо бросив: «Это уж слишком!», встала.

Дверь захлопнулась у неё перед носом.

— Я жду, — напомнил Эш.

Леди обернулась — лицо у неё теперь пошло пятнами, действительно напомнив божью коровку. Эш смотрел и не чувствовал ни капли удовлетворения.

— Госпожа, прошу вас, сядьте. И ответьте мне честно. Вашей дочери ничего не угрожает.

Леди села. Выплюнула:

— Граф Симур — и будьте вы прокляты!

Эш вспомнил графа и усмехнулся.

— Вы лжёте.

— Как вы смеете!..

— Я маг, миледи. И вы лжёте. Ваша ложь горчит, как дикие яблоки.

Леди смотрела на него и всё молчала. Эш потёр переносицу. Не так он себе это представлял… Человеческая девица должна была сохранить сувенир с «той стороны», его герцог и надеялся найти. Может, почувствовать? Но из-за близости к полям с серебряной травой дом фонил магией, а ещё и кормление демона… Эш и пошёл-то в комнату Грэгори чисто по наитию — раз они с Фридой такие друзья, может, она передала ему какой-то артефакт, что-то своё, что помогло бы понять, кто она?

Но получилось иначе. Получился этот безобразный допрос — и Эш знал, он необходим. Ему нужен точный ответ: вещ. доки всегда можно приписать к другой версии, а Эш и так уже выдумал их слишком много.

— Госпожа, не заставляйте меня применять силу.

— Я буду кричать, — спокойно предупредила леди.

Эш покачал головой.

— Вас не услышат.

Леди снова промолчала. Эш вздохнул, стянул перчатки, встал.

— Не смейте.

— Леди, я должен знать, вы так не думаете? Я придворный маг, а вы выдали мне девчонку-бастарда непонятного происхождения с ещё одним ублюдком в животе. Ему я отдам своё имя и своё положение, его я буду растить как сына. Вам не кажется, что я должен знать правду?

Леди прижалась к спинке дивана.

— Как вы смеете?! Вы сами вынудили мою дочь пойти за вас!..

— Да, — кивнул Эш. — Подобное, очевидно, тянется к подобному. — Он протянул было руки к вискам леди, которая так и стояла, прожигая его взглядом. Но на полпути замер.

И схватил медальон, свободно болтающийся на серебряной цепочке, спрятанной под воротником дневного платья. Леди вздрогнула, но больше не шелохнулась и ни звука не издала. А Эш открыл медальон — и чуть не выронил: магия обжигала. А для фейри, привыкшего умываться горящими углями, это что-то да значило.

Внутри медальона, в серебряном «гнёздышке» лежала веточка «фейрийского поцелуя» — цветка с «той стороны». Напоминающий заморскую орхидею пополам с обычным колокольчиком, цветок лучился магией, которую Эш легко узнал. Любой бы узнал.

— Значит, Лесной король…

— Знакомы? — прошипела леди Уайтхилл. — Тогда вы знаете, что он сделает с вами, если вы хоть пальцем меня тронете!

Эш про себя порадовался, что действительно не тронул: неизвестно, чем могло аукнуться даже чтение мыслей, не заметь он вовремя артефакт.

Медальон Эш отдал леди обратно.

— Вы могли мне просто ответить. И от кого же ребёнок?

— Откуда мне знать? — пожала плечами леди. — Моя дочь давно выросла, и я не держу свечку над её постелью.

Эш недоверчиво хмыкнул.

— Что ж. У вас наверняка остались её вещи? Что-то, давно принадлежащее ей? Прикажите принести. Уверяю, леди, нам всем будет лучше, если вы сделаете так, как я говорю.

— Правда? А что же, вы спасёте свою супругу от Серого?

Эш рассмеялся — долго и весело, так, что даже у спокойной, как скала, леди вытянулось лицо.

— Моя дорогая, раз уж у нас тут минута откровений… Я и есть Серый. А теперь несите мне вещи Фриды.

— Я отведу вас в её комнату, — после потрясённого молчания ответила леди. Её голос задрожал, а в глазах появился испуг. — Милорд, вы обещали, что не причините вреда моей дочери!

— Ни ей, ни ребёнку. Клянусь. Идёмте.

Комната Фриды — «Когда она ещё жила здесь», — по словам леди Уайтхилл — оказалась не больше комнаты гувернёра, и такой же аккуратной. Эш прошёлся от письменного стола к кровати, заглянул в ящички трюмо, вздохнул и открыл платяной шкаф. Тот ожидаемо пустовал.

— Леди, может быть, вы оставите меня и примите какие-нибудь успокоительные капли? — не оборачиваясь, поинтересовался Эш. — Вы меня отвлекаете.

— Какой же вы мерзавец! — в сердцах выдохнула леди Уайтхилл.

— И мне это нравится! — подмигнул Эш, всё-таки обернувшись.

Леди ушла, хлопнув дверью. Эш послушал, как она в коридоре отдаёт приказы горничным, а потом принялся открывать все шкафчики в комнате один за другим. Ничего волшебного здесь не было, но странное чувство не оставляло: что-то здесь всё-таки есть, только ждёт, чтобы его нашли.

И что-то нашлось: в последнем ящике письменного стола сиротливо валялась маска. Обычная шёлковая маска, украшенная жемчугом — Эш покрутил её, волшебства не почувствовал и просто сжал, пытаясь окунуться в прошлое хотя бы на миг. Вообще-то это было возможно, только если есть связь с тем, кого «читаешь», лучше — кровная. Так что особого успеха Эш не ждал.

Но у него вдруг получилось. Да как! Перед мысленным взором возникли кружащиеся в лунном свете пары, и — Эш прижал маску к лицу, а сквозь прорези глаз увидел себя.

— Прекрасная госпожа подарит мне танец?..

Замку и его хозяевам повезло, что огонь в этот момент нигде не разжигали — или сгорело бы всё к чёртовой матери. Зато и леди, и обнимающий её лорд Валентин, стоящие в холле, и прислуга имели удовольствие видеть герцога Виндзора, пробкой вылетевшего с чердака и бросившегося к двери, при этом приговаривая:

— Я убью эту тварь!

И всё это сквозь смех.

Карета герцогу не понадобилась. Он просто на бегу щёлкнул пальцами, из воздуха соткалась огненная фигура жеребца, на спину которого Эш взлетел, пришпорил — и помчался прочь.

— Как думаете, сударь, мне стоит писать жалобу императрице? — задумчиво поинтересовалась леди Уайтхилл глядя на дымящийся след, оставленный странным жеребцом.

— Полагаю, стоит, сударыня. Я же, в свою очередь, напишу императору. Быть может, вместе у нас что-нибудь получится.

— Ещё как, — кивнула леди, сжимая простенький серебряный медальон. — И, пожалуй, я прогуляюсь сегодня в поля… Ночью. Не ждите меня, сударь, буду поздно.

Лорд Валентин кивнул. К отлучкам жены он давно привык.

* * *

Фрида проснулась, когда в комнате было уже темно — хоть глаз выколи. И тихо. Очень.

На губах ощущался горький привкус пустырника. Фрида облизнулась, поморщилась, наугад потянулась к прикроватному столику, нащупала бокал с водой, аккуратно сделала глоток. Он вроде бы не горчил — во всяком случае, не