– Ну наконец-то можно будет прикоснуться к этому сокровищу!!! Постой, ты вот так спокойно допустишь меня до секретной разработки? Хоть клятву с меня возьми! – эмоционально воскликнул Дима.

– Клятву? Я тебе и так верю. Этого достаточно.

– Нет, так нельзя, – заупрямился Калашников и вытянул перед собой руку открытой ладонью вверх. – Тогда сам. Я, Дмитрий Калашников, клянусь держать в секрете открытые мне тайны рода Хаттори, и пусть Вечное Пламя Рарога угаснет, если я нарушу эту клятву!

Ослепительно полыхнуло – комок багрового огня вспыхнул на ладони парня, подтверждая его слова и связывая клятвой до самой смерти. Или до того момента, пока я его не освобожу от однажды данного им слова.

– Вы тут все ненормальные. Один обижается, что разминулся со смертью, другой клятвы силой подкрепляет, – только покачал я головой, чувствуя, как на душе теплеет. Отношение этих ребят было таким… по-свойски тёплым и добродушным, что это поневоле подкупало меня. Нахлынули воспоминания о тех, кто сражался вместе со мной в той битве. О тех, кого, как и меня, долгие годы ковали, превращая в Клинки Хаттори, о тех, кто пал в своём первом сражении, с честью и до конца исполнив долг самурая.

Мотнув головой, я усилием воли загнал печаль в отдалённые уголки души, не давая себе разрешения на слабость.

– Ронин! Вы где там?! Бери Калашникова в охапку и дуй сюда, дело есть!!!

Староста по-прежнему неустанно продолжал приводить мою жизнь в беспорядок, и, признаться честно, меня это радовало…

* * *

– Да это секта какая-то…

Бетонный пол между стендами в центре «гаража» заняла классическая пентаграмма, начерченная толстыми меловыми линиями. Круг, заключающий в себя сакральную фигуру, содержал витиеватую вязь каббалистических символов. Расположенные в углах звезды длинные свечи источали тонкий, едва различимый аромат сандала и ладана и тихо потрескивали.

Эскадрон в полном составе выстроился вокруг чертежа – обнаженные клинки коротких одноручных мечей уютно устроились у них на плечах, хищно поблескивая отточенными лезвиями. В центре пентаграммы стоял Хельги, скинувший с себя футболку. Традиционные татуировки прошедшего инициацию воина покрывали его левое плечо и частично переползали на грудь – разобраться в сложной вязи рунических знаков с наскока мне было не по силам, однако взгляд всё же зацепился за неоднократно повторяющийся символ Тейваз, вдобавок изображённый мастером значительно большим по размеру, чем остальные.

Варяжские традиции никогда не были сильной стороной моих знаний, большую часть которых я успел почерпнуть уже в России. Однако с толкованием стреловидной руны Тюра я встречался неоднократно. Воин духа, главной целью которого является обуздывание внутреннего хаоса. Берсерк или ульфсарк.

Мысли пронеслись в голове с быстротой молнии. Прошедшая дуэль сразу же предстала в ином свете. Если бы я тогда хоть немного протянул бой и дал ему время для священной ярости…

– Что уставился? Заголяйся, отрок, в братство посвящать тебя будем, – возник рядом со мной Лёха и хлопнул меня по плечу. – Давай быстрее, по твоей же милости дел ещё сегодня невпроворот.

Пожав плечами, я хмыкнул и беспрекословно разоблачился до необходимой степени и спустя минуту уже стоял в пентаграмме спиной к спине Хельги. Варяг заметно нервничал, не зная, чего ожидать, и его волнение чуть было не передалось мне, выручили только дыхательные упражнения. А между тем вокруг нас уже начиналось действо.

Сначала пришла тьма. Свет погас, и пространство вокруг нас погрузилось во мрак, разгоняемый лишь пламенем свеч, слишком слабым, чтобы темнота отодвинулась хоть сколько-нибудь далеко. Тьма имела мистическую природу, потому что моё «ночное зрение» неожиданно отказало, оставив меня непривычно слепым.

Клинки сверкнули, складываясь остриями напротив моего сердца – три полосы сверкающей стали упёрлись в мою грудь, прокалывая кожу самыми кончиками до тех пор, пока не выступила кровь.

– Клянешься ли ты быть верным принципам чести и долга, отстаивать справедливость и защищать людей от зла? – слаженным речитативом из семи голосов прозвучало из тьмы.

Интересная клятва. Мне она понравилась простотой формулировки и тем, что не противоречила ни одному из принципов бусидо.

– Клянусь, – хором произнесли я и Хельги.

– Клянешься ли ты считать каждого брата равным себе, чтить свободу его воли и стоять с братьями в битве плечом к плечу до конца? – вновь вопросили державшие клинки, не вызывая у меня ни одного сомнения в правильности того, что я делаю.

– Клянусь.

Мечи сверкнули и исчезли. Спустя несколько секунд из темноты выступил один из братьев Харальдсонов и, надрезав ладонь лезвием меча, приложил кровоточащую ладонь к моей груди.

– Я, Кнут Харальдсон, ручаюсь за этого человека перед братством. Будь же нам братом! – произнёс он ритуальную фразу и отступил назад, вновь скрываясь во мраке.

– Я, Диего дель Кастильо, ручаюсь за этого человека перед братством. Будь же нам братом! – прозвучало у меня за спиной, подтверждая, что и Хельги проходит такую же процедуру.

Они сменялись один за другим, смешивая нашу кровь, все семеро – Кнут и Свенельд, Савелий, – Диего, Джучи, Дмитрий и Алексей. Их юные, исполненные решимости лица отпечатывались в моей памяти, навсегда связывая меня с этими людьми узами столь крепкими, что способны выдержать любые треволнения этого мира. Это было моё решение, не навязанное, хоть я и не пришёл к нему самостоятельно. Нет, эти люди шли мне навстречу, открывая свои души и сердца, предлагая братское плечо в то время, когда я на самом деле нуждался в поддержке. Все они были достойными людьми. Я не мог этого знать, но чувствовал сердцем и потому не сомневался в том, что делаю.

– Мы также клянёмся вам, наши новые братья, клянёмся чтить свободу вашей воли, почитать равными себе и стоять в битве плечом к плечу до конца! – прогремел хор их голосов, завершая ритуал, и вспыхнул свет…

* * *

Такэда Харуки возвращался из токийской резиденции императора в смешанных чувствах, раз за разом прокручивая в памяти содержимое короткого, но ёмкого разговора с властелином Островной империи, не зная, торжествовать ему или печалиться.

Война должна была быть прекращена в кратчайшие сроки. Слишком много уже пролилось крови, слишком много разрушений коснулось нейтральной территории. Никакое возмещение ущерба не заменит лояльности населения, которое хочет жить спокойно и не оглядываться по сторонам. Такэда был извещён о недовольстве властителя напрямую и в лоб, – однако…

Последний из рода Хаттори, благодаря решению, должен был явиться в страну, а точнее, попасть на приём к любому представителю правящей династии, не позднее чем через два месяца после получения послания из Императорского дворца. Если же он игнорирует требование императора Акихито, парню можно будет попрощаться со всем, чем он теперь владеет.

Правитель империи сделал довольно изящный ход. Не можешь защитить? Отдай добровольно или умри, пытаясь совершить невозможное. Император не мог приказывать свободному аристократу. Его требование по факту являлось лишь вежливой просьбой, соблюдать которую было необязательно, хоть и невежливо. Однако в случае, если молодой Хаттори всё же не явится, император мог отменить свой протекторат над конгломератом производственных компаний. В этом случае Такэда мог заполучить желаемое лишь частично. Услышав озвученные пропорции дележа, клановый аристократ мысленно сплюнул, проклиная жадность всех потомков Мэйцзи, но согласился.