Эльф провел пальцем себе по шее, показывая, как было дело.

— Об этой истории мы не очень-то любим распространяться. Джоку удалось выскользнуть из рук наших палачей перед самой казнью. Везучий. Того, кто отправил его во тьму, мы так и не нашли. Ходил слушок, что это кто-то из орков пробрался и пошутил, но я в это не очень-то верю. Сказки.

— А…

— Гаррет, это было больше шестисот лет назад, сколько поколений сменилось, а ты хочешь, чтобы я вспоминал рассказы стариков! Я больше ничего не знаю.

— Понимаю… но неужели вы не могли догадаться сразу, что его подставили?

— Знаешь такое выражение — гнев застилает разум? Вы, люди, искали… э-э-э… как это у вас… козла отпущения. Зачем доискиваться, кто виноват, если эльфа убила стрела этого Джока? У вас был выбор: или искать. настоящего убийцу и влезть в войну, или отдать одну человеческую жизнь и забыть обо всем. Тогдашний ваш король поступил мудро, козел был найден, стрела была предъявлена, признание, пускай и выбитое, было, свидетели… Мои предки тоже хороши. Горе и ярость застлали им разум, на Принцеубийце мы хотели отыграться за то, что случилось в Ранненге, — виновен он или нет. Мы пытались его допросить, но ваши побои и наши пытки… Он только твердил, чтобы его не били… В то время он был виновен, это только спустя три месяца, когда стали копать, выяснилось, что стрелок-то был другой, а Джок в это время находился совсем в другом месте.

— Другой стрелок? Кстати, все знают, что Джок был не виноват, но откуда пошло это знание?

— Вы, люди, как и мы, эльфы, тоже не очень любите рассказывать о своих ошибках. Он сам признался. Добровольно. Пришел, рассказал все как было, где прятался, как стрелял. Не сказал только, почему он это сделал.

— Он?

— Настоящий убийца.

— А никто не думал, что это просто сумасшедший, которому нечего делать?

— Откуда я знаю, Гаррет? Может, так оно и было, но люди этому стрелку поверили.

— Но было поздно. Джок-то уже был мертв. Элл пожал плечами:

— Одна человеческая жизнь не сыграла большой роли.

— Ты ошибаешься, — тихо проговорил я. — Ты не знаешь, что произошло из-за той страшной ошибки.

— Да? — он посмотрел на меня. — Так расскажи мне глупому.

— Забудь, теперь это всего лишь пустое сотрясение воздуха.

Эльф кивнул и выкинул наш разговор из головы. Но только не я. Теперь я знал и видел. Видел сном и знал кто, что и как. Надеюсь, я унесу эту тайну с собой в могилу.

* * *

Милорд Алистан решил выслать разведчиков, и теперь Угорь с Сурком уходили далеко влево или вправо, ища возможную опасность. Пока все было тихо, и я бы с удовольствием согласился, чтобы эта тишина продолжалась еще очень и очень долго, вплоть до самого Храд Спайна, но всему хорошему когда-нибудь приходит конец. После полудня вернулся Сурок и доложил, что в нашу сторону движется вооруженный отряд.

— Всадники, — сказал он, докладывая милорду Крысе. — Человек сто-сто двадцать, может, больше. Все вооружены, в доспехах. В полулиге отсюда.

— Люди Балистана Паргайда?

— Не похоже, но могу ошибаться, расстояние было слишком большое.

— Они тебя увидели?

— Обижаете, милорд, — ухмыльнулся Сурок. — Если поторопимся — мы еще можем схорониться и попытаться избежать встречи.

— Не думаю, что это нам удастся. — Элл указал на появившегося вдалеке всадника. Человек заметил нас, развернул лошадь и поскакал в обратном направлении. — Они тоже не гнушаются разведчиками.

— Мы еще посмотрим, кто кого, — взялся за секиру Дел ер.

— Навоюешься еще, — одернул ретивого карлика Медок. — Чтобы не дергались. Халлас, это тебя касается в первую очередь.

— Угу. — Халлас выбил трубку и убрал ее в седельную сумку. — Нем как могила.

К отряду присоединился Угорь, который сумел разглядеть немного больше, чем Сурок.

— Это точно не Паргайд, если только он не собирается сбить нас с толку. У них два знамени — зеленое поле с черной тучей и молниями и желтое поле со сжатым стальным кулаком в пламени.

— Про первое ничего не могу сказать, это какой-то мелкий землевладелец, а вот второе знамя мне известно. Это знамя графа Альгерта Далли, хранителя Западной границы, — ответил милорд Алистан.

— Что он делает не в своих землях, любезный милорд? — спросил шут.

— Не обязательно он, это может быть отряд воинов, служащих ему.

— Я могу сказать, кому принадлежит первое знамя, милорд, — влез я в разговор. — Если не ошибаюсь, такой герб у барона Оро Габсбарга. Мы видели его на приеме у Балистана Паргайда, Кли-кли.

— Ах да! Такой большой и лохматый! Как же, как же. Припоминаю.

Напряжение в отряде немного спало. Не думаю, что воины Пограничья и люди барона сразу же изрубят нас в капусту. Это ведь не алчущий крови граф Паргайд. Именно его парни поджидали нас в Верхних Выдрах, Элл успел увидеть вышитого на их одеждах соловья. Приспешники графа настроили против нас жителей деревушки, когда кто-то вовремя передал им сообщение. Уж не знаю, как сообщение обогнало нас — то ли голубем, то ли вороном, то ли магией, но нам успели организовать теплую встречу.

Появилась колонна всадников. Они скакали прямо в нашу сторону, и я бы не сказал, что был очень рад этому обстоятельству. Когда на тебя прет такая силища, невольно хочется оказаться как можно дальше. Знамена трепетали на ветру, доспехи и наконечники копий сияли в лучах солнца, лошади дробили копытами землю… Колонна стремительно приближалась.

— Спокойно, ребята, — процедил Медок и, сам того не замечая, потянулся за огроломом.

Впереди ехали двое рыцарей, облаченных в тяжелые доспехи. У одного закрытый шлем в виде головы петуха с зелеными перьями. Второй без шлема, с густой черной бородищей. Я без труда узнал в нем своего знакомого — барона Оро Габсбарга. Сзади следовали оруженосцы, за ними знаменосцы, еще дальше воины в кольчугах и полушлемах с широкими стрелками, защищающими нос. У многих были копья и щиты.

Когда до нашего отряда всадникам оставалось не больше двадцати ярдов, человек в шлеме поднял правую руку раскрытой ладонью вверх, и воины остановились. К нам поехали барон с рыцарем, оруженосцы и знаменосцы.

— Назовите себя, — произнес «петух», подъезжая к нам. Из-за шлема голос человека казался глухим и безжизненным.

— Ба! — вскричал барон, увидев меня. Его лицо выразило крайнюю степень изумления. — Будь я проклят, если передо мной не дралан Пар собственной персоной!

Оро сощурился, наткнулся взглядом на Угря и неуверенно спросил:

— Милорд герцог?

Видок у Угря не очень соответствовал герцогскому, да к тому же магия личины, наложенная на него Миралиссой, давно пропала, и теперь герцог Ганет Шагор был смугл и черноволос, и это не укрылось от взгляда барона.