Вернувшись из поездки в Верхнебыльский заповедник, Ветлугин, измотанный бессонной ночью и не менее беспокойным днем, вошел в общежитие и в вестибюле столкнулся с соседом по комнате Юркой Фроловым.

Тот, увидев его, удивленно развел руками и воскликнул с утрированным восторгом:

– Кого я вижу?! Димон! А что ты тут делаешь? Ты же вроде с Кармен укатил к ее предкам. Что, не сошелся с ними характером?

Димка пожал плечами.

– Я у них не был. Мы вообще туда не доехали. – Он махнул рукой. – Скажем так, случилось что-то наподобие незапланированного ДТП с не самыми серьезными, но неприятными последствиями. Юра, об этом потом. Кстати, утром, когда вы ушли на занятия, я уже был здесь.

– Ага, так вот кто съел жареную картошку! – Фролов ткнул в него указательным пальцем. – А то я пришел, гляжу – сковородка пустая. Думаю, уж не барабашка ли у нас завелся? Слушай, сегодня все разговоры только о тебе. Резо Сулейманов в трауре. Ты ему перебил такую выгодную сделку!.. Согласись, женитьба на дочке олигарха – это все равно что на халяву урвать мешок с миллионами. А у вас с Катькой дело идет к ЗАГСу?

Ветлугин устало вздохнул и категорично уведомил соседа:

– Юра, у нас с ней чисто деловые отношения. Мы слишком разные люди во всем. У нас ничего не было и не ожидается.

Димка вошел в свою комнату, чем ошарашил Генку и Сашку. Он в двух словах прямо с порога пояснил и им, что никакого романа с Кармен у него не было и не будет. Не раздеваясь, он тут же повалился на койку и мгновенно уснул под приглушенный гомон приятелей, пытающихся понять, какая черная кошка могла пробежать между ним и Гусевой, если их роман начался столь удачно.

Разбудил его звонок сотового. Ветлугин нажал на кнопку и услышал голос Кармен.

К Александру Антоновичу, семейному доктору Гусевых, они прибыли в третьем часу ночи. Тот был потрясен случившимся с Катей. Он проводил Дмитрия, который нес девушку, пребывающую в полубредовом состоянии, в свой рабочий кабинет. Там врач с помощью Димки проделал все необходимые процедуры – обработал рану, наложил швы, ввел антибиотики и обезболивающее. Когда она, так толком и не придя в себя, провалилась в обычный спокойный сон, на соседней кушетке уснул и Ветлугин.

Он по давней привычке встал без пяти шесть и собрался в общежитие, чтобы успеть на занятия. Но тут же проснулась и Катя. Она отчего-то ужаснулась тому, что он собирается ее покинуть.

Вняв ее слезным просьбам, Дмитрий задержался в доме доктора до десятого часа. Он дождался того момента, когда Кармен снова уснула, а потом поехал в областное УВД, где и встретился с операми из Москвы.

Голос Кати был еще слабым и прерывистым, но в нем уже проступали и обычные для нее решительные, деловые нотки.

– Дима, ты почему бросил меня? – спросила она и, не дожидаясь ответа, сообщила: – Приехали мои родители. Они просили передать тебе огромную благодарность за мое спасение, сказать, что считают тебя самым лучшим из парней. Дима, предки сейчас поехали в наш универ оформлять бумаги на мое отчисление. Мы всей семьей уезжаем в Швейцарию. Навсегда. Буду доучиваться там. Они считают – да и я тоже, – что мне здесь всегда будет угрожать опасность. Кстати, ты в полиции был?

– Был. – Ветлугин вкратце рассказал ей о поездке в заповедник вместе с опергруппой и о результатах поисков сектантов.

– Этого и следовало ожидать. – Кармен сокрушенно вздохнула. – Кстати, Дима, Александр Антонович признался, что влил мне твою кровь. Это что же получается? Мы теперь с тобой кровные родственники?

– Ну как сказать? – В голосе Димки сквозила некоторая философичность. – Только в этическом смысле. Ведь моя кровь в твоих венах продержится недолго, максимум день. Потом ее вытеснит твоя собственная. Просто получилось так, что во время обработки раны ты несколько раз теряла сознание. Александр Антонович сказал, что срочно нужна кровь, у тебя слишком большая потеря. Вот я и предложил свою. У меня первая группа, подойдет кому угодно.

Немного помолчав, Катя негромко рассмеялась и спросила:

– Помнишь фильм «Большая перемена»? Там один тип после переливания ему крови учителя прямо из больницы сбежал в школу. Я над этим когда-то смеялась – комедия и есть комедия. А сейчас вдруг почувствовала, что не такая уж это и шутка. Серьезно! Твоя кровь и в самом деле какая-то взрывоопасная. Представляешь, мне в голову поперли такие правильные мысли, что аж не по себе становится! Мне теперь только и остается надеть тельняшку и записаться в морскую пехоту.

– Извини, если моя кровь нарушила какие-то твои внутренние устои, – Дмитрий тоже рассмеялся.

– Дима, – голос Кармен неожиданно словно повлажнел, – я тебе хоть немного нравлюсь? Ну, по-настоящему? А хочешь, и ты с нами тоже уедешь в Швейцарию? Мои родители от тебя в восторге, парень ты классный. Мне очень нравишься. Дима, оставаясь здесь, ты можешь оказаться под ударом. Эти нелюди могут тебя вычислить, найти, и тогда… Ты сам понимаешь, чем это закончится. Алло, ты меня слышишь?

– Да, Катя, слышу. Просто я думаю. Слишком все это неожиданно и… сложно – вот так, с кондачка, взять и круто изменить свою жизнь. Катя, ты мне тоже нравишься. Но этого ведь мало, правда? Сейчас и здесь, после пережитого, тебе весь мир кажется блистающим и ярким. А там, где все размеренно и спокойно, незаметно подкрадется скука. Я для тебя стану обыденной частью домашней обстановки, чем-то наподобие шкафа или дивана, надоедливым, назойливым Димветом. А тебе наверняка захочется чего-то нового, яркого, праздничного. Понятное дело, в душе тебя будут терзать угрызения совести, но с собой ты поделать ничего уже не сможешь. И что тогда останется мне? Не в смысле материальном – это для меня не главное. В житейском. Я стану лишним даже для самого себя.

Катя долго молчала, а потом недоуменно прошептала:

– Неужели я и в самом деле такая безнадежная?

– Я не сказал, что ты плохая. Но ты и в самом деле Кармен. Тебе ведь это прозвище дали не случайно. А я не хочу оказаться в том положении, в какое угодил бедолага Хосе. Тем более что в чем-то, как ни верти, я – это он. Мы оба знаем, чем закончилась та история.

Катя тягостно вздохнула:

– Я тебя понимаю. Прости и прощай!

В трубке раздались короткие гудки. Димка лежал не двигаясь, молча глядя в потолок. Да, он не питал каких-то пламенных чувств к Кармен. Но этот разговор все равно оставил в его душе ощущение горечи и какой-то утраты. Из его жизни только что навсегда ушло что-то необычное, хотя и способное обжечь до боли. А что осталось?

Тут до него дошло, что осталось-то с ним нечто гораздо большее и куда более значимое. Есть Лариса. Правда, пока что им не найденная, но она где-то совсем недалеко. Яркая, светлая, необычная. А он о ней за эти часы почти забыл. А может, и хорошо, что так случилось? Теперь Димка мог незамутненным взглядом определить, что она для него значит. Да и значит ли хоть что-то вообще? Ветлугин попытался прислушаться к своему внутреннему «я», и его внезапно словно пронзило током. Она – это все.