байкеров своеобразными узорами. Еще двоих бедолаг-призраков демонята крепко связали цепями между собой. А все потому, что один из них, рыжий, весь мокрый и перепачканный в морской тине, постоянно икал и верещал на всю площадку:

— Доминик… ик… не бросай меня! Ик… я же такой лапочка!

— Дилан, фу! Уберите этого идиота от меня! — кричал второй белобрысый, у которого из спины торчал кусок погнутого шлагбаума. Доминик отчаянно отбивался от навязчивого товарища, с которым в прошлой жизни они были неразлучны. — Он воняет канализацией! Фу! Я его не знаю!

Байкеры, конечно же, быстро сообразили, что отправляются в последний путь. Туда, откуда они уже никогда не вернутся. Но сопротивляться даже демонам-подросткам было бесполезно, убегать — тоже, ведь прочная невидимая стена пентаграммы, очерченная колдовскими голубыми огнями, никого не выпускала.

— Господа студенты! Лучше скручивайте цепи, крепче вяжите узлы! — командовал старший сребровласый демон, внимательно наблюдая за своими юными подопечными. — Тот из вас, чей призрак развяжется на Ладье во время путешествия, останется со мной после занятий!

— Ну зачем же так строго, Профессор Люцидор? — смеясь, передразнил его Нарцисс. — Смотри сколько практики твои студенты сейчас получают! Уверен, что все девчонки тайно мечтают, чтобы ты их выбрал своим Мастером!

Но Люцидор на него даже не взглянул, видимо, ему совершенно не нравилось изувеченное и помятое состояние пленных призраков, которых он внимательно пересчитывал своими черными, как порталы в потусторонний мир, глазами.

— Я насчитал всего двадцать девять душ! Где тридцатая? — деловито спросил он.

Нарцисс нахмурился, но в это время в пентаграмму влетел на своих черных крыльях запыхавшийся Малыш Джо, он резко затормозил прямо у ног Нарцисса — своего безупречного Мастера.

— Последний призрак, этот влюбленный дурак Даниэль из кофейни, забыл про финиш! — стал возмущаться своим звонким голосом Джонас. — Он не может отойти от своей подруги Дженни, что сейчас вовсю рыдает над его разбитым телом! Парень вылетел с трассы и пересчитал пару фонарных столбов, когда Стейси… то есть Мастер Нарцисс подрезал его мотоцикл!

— Ох, тысяча троллей! Лучше бы я это сбил его поближе к пентаграмме! — с сожалением вздохнул маг и нахмурился, крепко задумавшись. Все присутствующие буквально почувствовали, как как под его красивыми золотыми локонами электризуются глубокие извилины, придумывая хитроумный план. Не прошло и минуты, как карие глаза мага заблестели, и он снова обратился к недовольному демону. — Что ж, Профессор Люцидор, сегодня твоя ночь! Вместо тридцати ты сейчас получишь тридцать одну молодую душу! Джонас, хочешь увидеть мое проклятие в действии? На что способна убийственная красота? Тогда летим со мной!

Белый синеглазый ворон мигом слетел с его правого плеча и приземлился на один из семи камней пентаграммы, плотно накрыв голубой колдовской огонь своими большими крыльями. Нет, птичьи перья не затрещали, и в воздух не повалил черный дым, даже паленым не запахло! Как уже давно можно было догадаться, это был вовсе не белый ворон, а древний могущественный джинн, принявший форму птицы и состоящий на вечной службе у Нарцисса. Таким образом, в пентаграмме на пару секунд образовалась небольшая брешь. Достаточная для того, чтобы Нарцисс и улюлюкающий Малыш Джо быстро выскочили сквозь нее наружу. Все остальные присутствующие, которые на время замерли от удивления, так и остались стоять с открытыми ртами внутри пентаграммы. Белый ворон громко каркнул и взлетел на плечо хозяина, синий огонь снова вспыхнул из центра камня. Пентаграмма снова стала целой и непроницаемой.

— Не скучайте! — бросил маг, широко самодовольно улыбаясь.

Я же этим временем на подкашивающихся ногах потихоньку стала пробираться к Призрачной Ладье. Мой план был прост, как порча гоблина. Любым, даже самым страшным и болезненным образом, мне во что бы то ни стало нужно самой стать призраком и угнать эту проклятую лодку со всеми несчастными. И если повезет, то я успею все сделать до того, как вернется этот проклятый Нарцисс, открывший вторую половину своего лица. Да, только что он отвернулся и снял свою черную повязку, чтобы вступило в силу его проклятие. Ведь любая девушка, которая увидит его лицо целиком, влюбится в него без памяти и сделает для него все, что угодно. Я поежилась, даже боясь представить, что за ужас он сейчас уготовил для бедной Дженни. Но еще несчастнее в этой ситуации будет ее парень-призрак Даниэль.

Эпилог

Вот все и закончилось. Так быстро и так печально. Несмелая, едва заметная полоса рассвета прочертила линию горизонта, тем самым отделив море от неба. С каждой минутой она становилась все шире и ярче, предвещая рождение нового дня. Блеклый и поникший солнечный зайчик, известно какими судьбами очутившийся в этот несчастливый ранний час на площадке среди скал, робко проскользил сначала по распахнутой крышке пиратского сундука, затем по небрежно брошенному на камни разряженному черному пистолету. Очутившись возле неподвижного бездыханного тела Косты, солнечный зайчик сначала пробежал по его бедному красивому лицу с открытыми, блестящими, словно стеклянными, бутылочно-зелёными глазами и широкой белозубой улыбкой, такой искренней и радостной, что ее не смогла омрачить даже сама смерть. Именно этот роковой и самый последний момент жизни, действительно, стал для парня самым счастливым.

Солнечный блик остановился на загорелой щеке Косты, той самой, на которой образовалась милая ямочка от его последней улыбки. Далее клочек света ловко перепрыгнул сразу на плечо парня и его подтянутый и твердый торс, хоть и не такой широкий и раскаченный, как у Леона. Именно там Купидон замер в нерешительности, словно споткнувшись об огромное пятно свежей крови, что перегородило ему дорогу к стройному животу парня с рифлеными шестью кубиками пресса. Остывающая грудь больше не поднималась от дыхания. Пульса, естественно, не было слышно тоже. Ровно десять минут назад горячее сердце этого бесбашенного парня перестало биться. Купидон, златовласый мальчишка с белыми крыльями за плечами, уже наклонился, чтобы вытащить из разбитой груди Косты свою тонкую золотую стрелу — виновницу его смерти. Но, увы, так и не смог. Солёные слезы боли застилали большие голубые глаза крылатого мальчика, вечного слугу любви, которая, как сестрица, вечно ходит рука об руку со смертью. Купидон слегка повернул голову, чтобы вытереть слезы о край своей белой тоги, но тут его поникший взгляд снова упал на бледные пухлые губы Косты, застывшие в вечной улыбке. Точнее, его внимание привлёк какой-то небольшой блестящий предмет, торчащий из-за левой щеки парня.

— О, небо! — воскликнул про себя Джонас, тут же сообразив, что именно он сейчас видит. — Да это же кристалл Ледяного Джека! Ай да Коста! Он не проглотил его, как