class="p1">Лекарь оглянулся в недоумении и тут же увидел своих знакомых и поразился не меньше их:

– Сударыня, Наталья Алексеевна, вы ли это? И Михаил Иванович? Какими судьбами здесь?

Пришлось объяснять, что Наталья хлопочет о пенсии за своего покойного мужа и ждет приема у императрицы по поводу Женского общества.

Но Наталье не терпелось узнать об Александре.

– Вы здесь один? А Александр Николаевич не с вами? – И сердце замерло в ожидании ответа.

– Увы, мадам, я здесь по своим лекарским делам, жду приема у Якова Васильевича Виллие по вопросу организации помощи на поле боя. Кстати, ваши идеи я ему озвучил, те его сильно заинтересовали.

Но всем хотелось поговорить подробнее, и, договорившись встретиться через два часа, они с сожалением разъехались, сообщив адрес проживания.

Вернувшись домой, Наталья развила бурную деятельность – она быстро перенеслась в будущее, распотрошила сумки из «скорой», разложила лекарства по пакетам, скорописью их подписала, и даже нашла два саквояжа, как были у врачей прошлого, и с удовлетворением сложила медикаменты туда. В сумку была положена и железная коробка со стеклянным шприцем и иглами – скажут, что купили в здешних аптеках случайно и других больше нет – привезено-де из-за границы. Были добавлены бинты, вата, даже лейкопластырь – удивлять, так по полной программе. Все это было перенесено в прошлое и убрано до прихода Цекерта.

Вечером Наталья с нетерпением ждала прихода Цекерта и после расспрашивала обо всем – делах полка, здоровье Александра, его заботах и дальнейших планах их службы. Так и чесался ее язык рассказать и о битве под Бородино, и о смертельном ранении Багратиона, которого как раз будет «пользовать» – лечить Виллие, но безуспешно – славный маршал умрет от гангрены. Но как сказать – ведь никто про это не только не знает, но и не думает!

Пришлось говорить осторожно, кругами подводя к нужной теме.

– Егор Фомич, в столице много говорят о войне, якобы Наполеон, недовольный тем, что Россия не присоединилась к блокаде Британии, планирует напасть на нашу страну. Это так?

Цекерт был удивлен такой осведомленностью, но тем не менее осторожно подтвердил:

– Да, слухи такие ходят!

Воодушевленная поддержкой, Наталья продолжала:

– А где война, там и раненые, а сами знаете, с развитием артиллерии все больше появляется огнестрельных ран, которые опасны как и сами по себе, так и тем, что они грязные, попадает земля, части разорвавшихся ядер. Я права?

Егор Фомич с еще большим удивлением посмотрел на женщину, но кивнул, подтверждая ее слова.

– Вот я и хочу вручить вам и Якову Васильевичу сумку с лекарствами, которые помогут в лечении таких ран, опасных своим воспалением, приводящим к «антонову огню» (так тогда называли гангрену). Часть лекарств сделана с помощью моей помощницы, – и Наталья показала на зардевшуюся Варвару, – а часть куплена здесь в очень маленькой аптеке, хозяин которой экспериментирует и изобретает новые сборы, у него же приобретено и устройство, которое он назвал «шприцем», с помощью его можно вводить лекарства прямо под кожу.

На самом деле шприц был усовершенствован и предстал в почти современном виде с помощью трудов секретаря Королевского колледжа врачей Эдинбурга Александра Вуда, который экспериментировал с полой иглой для введения лекарств в кровоток. Успех пришел в 1853 году, когда, наконец, и был создан шприц для подкожных инъекций, похожий на привычный нам.

Но ждать столько времени не хотелось, помощь нужна здесь и сейчас, и Наталья подробно объяснила заинтригованному лекарю, как вставлять иглы, как их обрабатывать, как стерилизовать сам шприц и все его части – в надежде, что это приспособлении спасет кому-нибудь жизнь. Жаль, что в сегодняшнем засилье одноразовых шприцов и игл найти еще такие шприцы очень трудно, но что есть, то есть.

Далее она подобно рассказала о лекарствах, которые находились в саквояже, особо обращая внимание на упаковки с антибиотиками и рассказывая об их действии. Она так надеялась, что эти лекарства помогут раненым, что ее напор и волнение поразили Егора Фомича:

– Не волнуйтесь, сударыня, на приеме у Якова Васильевича я все расскажу и покажу, все ему передам! Но вы – необыкновенная женщина, я теперь понимаю и разделяю восторг Александра Николаевича, который восхищенно о вас отзывался!

Польщенная Наталья выдохнула, пригласила лекаря поужинать с ними, а сама вышла в другую комнату и быстро написала буквально несколько слов: «Люблю, жду, волнуюсь!», в надежде, что обо всем подробно расскажет Егор Фомич, вернувшись в полк.

Егор Фомич ушел, прижимая к груди драгоценные саквояжи, а Наталья благодарила судьбу за эту нечаянную радостную встречу.

Не успела она прийти в себя, как буквально через час посыльный передал письмо от императрицы, которая приглашала Наталью через день на малый прием во дворец. Событие, которого так ждали и свершение которого так торопили, показалось неожиданным и волнующим. Все мысли, все заготовленные заранее речи вдруг рассыпались, женщина страшно растерялась. Как вести себя, что говорить, что надеть, в конце концов?

Друзья, видя ее растерянность, стали сначала успокаивать ее, потом оставили одну, видя, что их усилия только еще больше волнуют. Учительница взяла себя в руки, глубоко вдохнула и выдохнула, и решила: «Будь что будет!»

Трудно предугадать разговор и поведение Елизаветы, она же постарается начать со здоровья и самочувствия маленькой Элизы – а ее действительно это волновало, затем перейти к вопросу о детях-сиротах и помощи им, а уж отсюда перевести на роль женщины в обществе и расширении границ их участия в жизни. Это будет логично и в то же время позволит поговорить о том, что ее волнует. Итак – «война план покажет», как говаривал Портос.

Надо еще приготовить все подарки и сложить все в красивые сундучки и упаковки – не будешь же дарить их как попало. Весь следующий день так и делали, а подарков получилось немало – это и письменные наборы для императора и императрицы с пером и чернилами разных цветов, и вязаная шаль для Елизаветы, и сборники песен и рецептов, и наборы сказок для Элизы, и бумажные куклы с набором нарядов, и лото, и домино. Единственной вещью из будущего, которую рискнули добавить, было яйцо в стиле Фаберже, выдадим ее за изделие «апостола»-ювелира, а все остальные вещи были только свои – самодельные. Можно было прибавить и палантины, и ювелирку, но все это вызовет подозрение – откуда столь дорогие вещи у скромной провинциальной просительницы. Так что, что наше, то и будем дарить.

Отдельно Наталья приготовила красиво оформленные папки из будущего для императрицы – там были изложены мысли про организацию Женского патриотического