Комендант сладострастно принимается за меня:

— Докладывай, как ломал.

— Я захотел на двор, — глядя в упор, оскорбляюсь я, — и забрался с ногами на унитаз. Вы установили бракованную вещь, она не выдержала и сломалась. Я упал и получил травму. Теперь некоторое время не смогу работать, и государство понесет убытки.

— Ты мне здесь спектакль не устраивай! — чеканит страж. — Мы, видите ли, установили бракованную вещь! Это ты нарушил правила, если лазаешь по унитазам с ногами. Вон дощечка, сиди сколько влезет и никогда ничего не сломается.

Мою челюсть сводит, по этому случаю некоторое время безмолвен, затем интересуюсь:

— Сколько стоит сооружение?

— Оплата через ЖЭК, я думаю… — блюститель назначает цифру.

Я, вкрадчиво:

— Как вы думаете, сколько стоит моя жопа?

Дядя вскидывает глаза:

— Причем тут ваша… принадлежность?

Подхожу, встаю над предметом и немного приседаю, останавливаясь как раз над осколками.

— А вот причем. Вы должны радоваться, что мне удалось извернуться. Я бы с вас такой моральный ущерб содрал, мало не показалось.

— Какой еще моральный ущерб! — кипятится комендант. — Нашел, где мораль держать.

— Да прямая мораль, уважаемый, — звенит мой голос. — Допустите: я ничуть не научный сотрудник, а натуральный следователь по особо важным делам. Предстоит допрос матерого преступника, протокол надобно составить, а я сесть не могу. Что человек подумает? (Публика в восторженном напряжении.) И вообще, вы знаете, чем должность высиживают? А-а, не знаете! Читайте, уважаемый, кодекс строителя коммунизма… Да вы хотя бы в курсе, что в Гонолулу тохас святым местом почитают? Трогать посторонними предметами это место нельзя под страхом казни! — Голос берет верхние регистры, помещение дает солидный резонанс. — О каких дощечках вы говорите! У меня, если хотите, бабушка из Гонолулу!

Публика упивается. Защита взвинчивается:

— Ты мне тут Ваньку не валяй! А ну предъяви паспорт…

До дома, впрочем, добирался пешком — существенный плюс…

На другой день на работе, между прочим, увидев фингал, что вследствие моего головного усердия прекрасно расцвел за ночь — да еще рука — шеф полюбопытствовал:

— Ну-ну, одари откровением.

— Шифоньер упал, — искренне поделился я.

Он саркастически пожал плечами:

— Какие глупые вопросы я задаю. Естественно.