Но купцы и не думали уходить. Уважаемый Марко подошел поближе к Готфриду:

— Я быстро объясню вам эту разницу, государь! И вы сами согласитесь, как все просто. Торговец торгует тем, что имеет спрос сегодня, а купец умеет предвидеть — что понадобится завтра…

— Это разумные речи опытного человека, — согласился герцог. — Но не пойму, к чему они сейчас.

Марко показал рукой на стены Иерусалима:

— Мы давно знаем этот город. Много лет мы торгуем с ним. И мы знаем, что он неприступен… для такого войска, как ваше, государь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Голыми руками его не взять, — пояснил Марко. — А мы — четверо хороших купцов — давно предвидели, что вы будете его осаждать.

— И что? — подгонял герцог.

— Мы готовы продать вам лес. Очень хороший качественный лес! Есть и кедр, и дуб, и ясень…

— Вы, и правда, хорошие купцы, — не мог скрыть радости Готфрид.

— Восемь кораблей, груженые лесом, стоят у берега, — с гордостью заключил Марко.

Готфрид был очень доволен, он понял, что скоро войдет в Иерусалим.

— Прекрасно! — воскликнул герцог. — Приступайте к разгрузке. Я отправлю к морю несколько тысяч рыцарей. И они найдут способ доставить лес.

Марко кивнул, поклонился и сказал:

— Но мы еще не договорились о цене.

— Как! — изумился герцог. — Вы разве не дарите лес? Вы разве не жертвуете его для общего дела? И это после того, как я обещал вам привилегии?.. Вы поступаете не по-христиански, господа!..

Марко замялся:

— Видите ли, ваша светлость… лес достался нам не даром… Мы покупали его у лесорубов, мы платили за погрузку, мы должны заплатить и матросам… А нынче все очень дорого. Все очень зыбко — как обещания, ничем не подкрепленные… И впереди трудно что-либо разглядеть. Мрак какой-то…

— Хорошо! Говорить вы умеете, это я заметил, — герцог несколько огорчился. — Сколько вы хотите за лес?

Марко назвал цену.

У Готфрида глаза полезли на лоб:

— Вы, наверное, полагаете, что ваш лес из чистого золота? Или я сошел с ума? И из моих рыцарей так и сыпется золотой песок?

Нет, конечно, хитрые купцы так не полагали и всем своим видом показывали это. Они очень уважали герцога.

Марко сказал:

— Когда вы войдете в город, государь, и оцените все его богатства, вы быстро забудете о дороговизне нашего леса. Вы потеряете каплю, а обретете море. Попомните наши слова, мы хорошо знаем сей город.

Герцог не мог не согласиться с этими словами:

— Ладно! Нам, действительно, не обойтись без леса, — и он велел рыцарям: — Несите сундуки…

Когда сундуки с золотом были поставлены у ног купцов, Марко опять заговорил:

— Скажите, государь, у вас есть карта?

— Иерусалима?

— Да.

Готфрид поджал губы:

— Есть. Но очень ветхая. Ей, говорят, тысяча лет… Боже! Как стар этот город!..

Купцы дали Марко сложенный в несколько раз лист бумаги. А Марко передал этот лист герцогу:

— У нас есть поновее. Мы нарисовали вчера…

— Что? Еще сундук? — спросил Готфрид.

Марко улыбнулся:

— Это наш подарок!

Когда купцы с рыцарями отправились к морю, герцог вошел в шатер и развернул карту. Через некоторое время он вызвал военачальников:

— А теперь посмотрите: вот Иерусалим.

Латиняне склонились над картой.

Готфрид указал пальцем несколько мест:

— Стенобитные машины поставим здесь и здесь. Вот в эти ворота будем бить тараном. А здесь… попробуем соорудить башню…

Через несколько дней начал прибывать лес. Рыцари, взяв топоры и молотки, вооружившись пилами, принялись сколачивать длинные лестницы, делать тараны на высоких козлах, — чтобы побольше был размах, строить многоразличные катапульты, штурмовые башни на колесах и прочие осадные машины.

Работа кипела. Воодушевленные рыцари не сомневались в успехе. Поторапливали друг друга, свято верили в скорый триумф. Целую неделю стучали топоры и молотки, визжали пилы.

Латиняне замечали, что их приготовления наводят на горожан ужас. Ночами из города слышался плач. Некоторые христиане, рассчитывая, что крестоносцы их не тронут, семьями бежали из Иерусалима — спускались но веревкам со стен. Эти христиане рассказывали, что жители города совершенно устрашены, никто уже и не думает насмехаться над крестоносцами, все только плачут и молятся; горожане почти не выходят из церквей, мечетей, синагог; несчастные уповают только на помощь богов, ибо не надеются уже на толщу стен и мужество защитников; многие просят открыть ворота и пустить крестоносцев с обещанным миром, другие предлагают откупиться и ратуют за сбор средств; все меньше остается тех, кто твердо намерен отстаивать город в бою; нет опять в Иерусалиме единства — будто проклят этот великий город.

Выслушав беглых христиан, латиняне отпускали их на все четыре стороны, а Иерусалиму кричали в ночи:

— Поздно улаживать дело миром; время мира кончилось! Прозвучали оскорбления, пролилась кровь…

Из-за стен слышались приглушенные вопли женщин, рыдания.

Эти звуки тешили слух непобедимых рыцарей. Латиняне развлекались в ночи, запугивая город:

— Не поможет вам золото и серебро. Не откупитесь, толстобрюхие иудеи и сарацины! Завтра! Завтра уже все в этом городе будет наше. Не тешьте себя надеждами, иноверцы. Мы убьем всех! Вы сами выбрали это… Лучше берите оружие и поднимайтесь на стены. Вы встретите смерть в честном бою, а мы воссядем на ваши престолы!..

Великий город! Несчастный город!

В ночь перед штурмом латиняне смотрели на него с холмов. Море огней видели они. Над городом высилось ясное звездное небо.

Слышался плач. Стучали топоры.

Поутру запели трубы. Войско крестоносцев пришло в движение.

Это было великое утро, поскольку в сей день должна была решиться судьба великого города.

И трубы, разрезавшие тишину пронзительными серебряными голосами, были великими, ибо призывали к штурму великого города.

И великими были полководцы, так как о деяниях их войск спешил узнать весь мир.

Рыцари, шепча молитвы, надели шлемы со страусовыми перьями, опустили забрала. Оруженосцы затянули им потуже ремни доспехов. Латиняне выстроились в идеально стройные колонны, трижды прокричали приветствие герцогам и замерли.

Жители Иерусалима с трепетом наблюдали за вражеским войском со стен.

Какой-то юноша-сарацин спросил: