Бросив на Джулиано прощальный взгляд, Анна открыла дверь и вышла на улицу. Спотыкаясь и дрожа, она поспешила к ближайшему караулу городской стражи.

Слава богу, это было в венецианском квартале и стражники легко согласились с тем, что это всего лишь несчастный случай.

– А что ты тут делал? – спросил у Анны один из них.

– У меня в этом квартале живет несколько пациентов, – ответила она.

– Ты навещал их в столь поздний час?

– Нет, господин. Просто я лекарь, к которому венецианцы обращались раньше. Они знали, что я не откажусь прийти.

– Так ты говоришь, что тот человек был мертв? Чем же ты мог ему помочь? – нахмурился стражник.

– Боюсь, что ничем. Но они были в отчаянии, особенно женщины. Им нужна была помощь… лекаря.

– Понятно. Спасибо.

Анна задержалась еще немного: сообщила свое имя и адрес, чтобы стражники могли найти ее, если понадобится. Несмотря на то что она все еще дрожала от пережитого ужаса, ее тело покрывалось липким холодным пóтом. К горлу подступала тошнота. Анне предстояло проделать длинный путь домой – вверх по склону холма.

Вернувшись домой, Зоя была слишком взволнована, чтобы лечь спать. Она сняла нищенские лохмотья и сожгла их в очаге. Никто не должен их увидеть, ведь на них пятна крови. К счастью, ее было не так уж много. Сделав вид, что никак не может уснуть, Зоя позвала Фомаис и велела ей приготовить ванну и принести полотенца. Она тщательно выбрала самые дорогие масла, благовония и притирания для кожи.

Когда ванна была готова и ароматный пар поднимался из нее, увлажняя кожу, Зоя осторожно опустилась в воду, наслаждаясь ощущениями. Горячая вода ласково согрела тело, помогая ей избавиться от напряжения и страха.

Зоя с удовольствием, которое было еще острее от горя, вспомнила, как Григорий медленно, словно смакуя, овладевал ею. Правильно, что она убила его своими руками, яростно, лицом к лицу. Они любили – и ненавидели друг друга. Яд для таких людей, как Арсений, но не для Григория.

Когда вода начала остывать, Зоя вышла из ванны и с изумлением увидела, что Фомаис по-прежнему смотрит на нее с восхищением и обожанием в глазах.

Зоя переоделась в свежую одежду и велела принести фрукты и стакан вина. Одна, в тишине уходящей ночи, она стояла у окна и наблюдала за тем, как разгорается на востоке бледный рассвет. Сегодня она пойдет в Святую Софию и принесет дары Деве Марии в благодарность за помощь. Поставит сотню свечей, и храм озарится их светом. Григорий Вататзес и Джулиано Дандоло уничтожены одним ударом. А она – в полной безопасности.

Загорался рассвет. Фомаис вернулась и сообщила, что пришел лекарь Анастасий и просит срочно его принять.

Что могло привести его сюда в столь ранний час? Но, поскольку Зоя не спала и была одета, это не доставило ей неудобств.

– Пусть войдет, – велела она. – И принеси фруктов и еще один стакан.

Спустя мгновение появился Анастасий. Его лицо было пепельно-бледным, только на щеках горели два красных пятна. Волосы были лишь слегка приглажены. Евнух выглядел измученным и разгневанным.

– Доброе утро, Анастасий, – сказала Зоя. – Могу ли я предложить тебе вина и фруктов?

– Григорий Вататзес мертв, – сказал Анастасий твердым высоким голосом.

– Я не знала, что он болел, – абсолютно спокойно ответила Зоя. – Судя по твоему огорченному виду, ты его лечил?

– Его было бы бесполезно лечить, – с горечью ответил Анастасий. – Григория нашли на улице в венецианском квартале. Его горло было перерезано кинжалом, который вы подарили Джулиано Дандоло.

– Значит, Григорий убит? – Зоя перекатывала последнее слово на языке, не зная, как реагировать. – Наверное, у него было больше врагов, чем он себе представлял… Ты говоришь, Дандоло? Думаю, прежде чем уехать в Александрию, Григорий провел некоторое время в Венеции. Наверное, это была фамильная вражда?

– Я в этом уверен, – ответил Анастасий. – Человеку по фамилии Дандоло опасно находиться в Константинополе. Зная историю его семьи, сомневаюсь, что вы стали бы преподносить ему такой подарок. – Он улыбнулся с ядовитой иронией, его глаза яростно сверкали. В них светился ум, острый и проницательный. – Рукоятью вперед.

На лице Зои промелькнула улыбка:

– Думаешь, я должна была направить на него лезвие?

– На самом деле я думаю, что вы так и сделали, – ответил Анастасий. – Только он этого не понял.

Зоя пожала плечами:

– Тогда получается, что он тоже стал жертвой этого убийства. Мне очень жаль, что он твой друг. Я бы не стала делать этого умышленно.

– Он не жертва, – возразил Анастасий. – Власти пришли к выводу, что смерть Григория наступила в результате несчастного случая. Вероятно, в темноте на незнакомой ему улице его сбила лошадь, запряженная в повозку.

– И разорвала ему горло? – скептически уточнила Зоя. – Это тоже сделала лошадь? Или повозка?

Лицо Анастасия оставалось бесстрастным.

– Все выглядело так, как будто он шел по улице и был сбит. Колеса повозки прошли прямо по шее Григория. Ну, по крайней мере, так мне показалось.

– А как же кинжал Дандоло? – с сарказмом уточнила Зоя. – Его тоже унесла с собой лошадь? Или, может, возница?

– Это мог сделать кто-то другой, кто покинул место трагедии, – сказал Анастасий. – Но, поскольку кинжал исчез, это уже не имеет значения. Его больше никто не видел, и, осмелюсь заметить, он вернулся к Джулиано, который впредь будет внимательнее следить за своими вещами.

Зое приходилось контролировать выражение глаз, губы и даже цвет лица. Анастасий не должен ничего увидеть.

Она стояла и пристально смотрела на него. Глаза лекаря ярко сверкали, лицо было решительное, но лишенное мужественности, с мягкими, чувственными губами. Он никак не мог быть связан с Дандоло. Между ними нет никакого внешнего сходства. Может быть, они родственники по материнской линии Джулиано? Евдоксия стала монахиней. Маддалена мертва…

А может, это любовь? Между евнухом – и таким мужчиной, как Джулиано?

И вдруг Зою осенила сумасшедшая догадка, словно молния в ночи, ослепившая ее своей очевидностью. Женщина рассмеялась. Теперь все встало на свои места. И все-таки это невозможно! Но она не сомневалась: Анастасий вообще не евнух – а такая же женщина, как и она сама! Она любила Джулиано столь же сильно, как любила бы его Зоя, будь она помоложе, а он – не венецианцем. А может, даже венецианцем – но не Дандоло.

Анастасия, или как там звали эту женщину, застыла, внимательно глядя на Зою.

Зоя продолжала смеяться. Этот человек, полумужчина, приводивший ее в смятение своей загадочностью, теперь, оказавшись женщиной, стал ей абсолютно понятен.

Наконец Зоя справилась с эмоциями и направилась к подносу с вином. Она налила стакан до краев и протянула его Анастасию.