б) Существуют ли значительные синтаксические различия между языками майя, которые могут привести к тому, что определенные группы будут несовместимы со структурой иероглифического языка (например, частотой и расположением частиц?) (Кэрролл)

в) Будут ли такие языковые различия, как между чоль и юкатекским, или юкатекским и мам, приводить к системным изменениям в письменности? (Кэрролл)

г) Каковы конкретные признаки того, что язык чоль или чолоидный был языком иероглифов? (Келли)

4. Подходы к дешифровке.

а) Избранные примеры:

Томпсон (Томпсон?)

Уорф (Кэрролл)

Кнорозов (Келли)

б) Все ли эти примеры достаточно хорошо доказаны (открытое обсуждение)? Каковы слабые стороны каждого доказательства?

Система письма майя представляет собой смесь логограмм и слоговых знаков; при помощи последних майя могли и часто писали слова чисто фонетически. Данная таблица показывает силлабарий, насколько он дешифрован на настоящий момент.

Следует принимать во внимание, что из-за омофонии одно и то же звучание может быть представлено более чем одним знаком и что некоторые из этих знаков могут выступать также в качестве логограмм. За исключением первого столбца ячеек, в котором знаки обозначают слоги, состоящие только из гласного, каждая ячейка содержит один или несколько знаков, представляющих слоги типа «согласный – гласный» (СГ). Согласные располагаются наверху, а гласные слева. Таким образом, все знаки в верхней ячейке m-столбца будут читаться как ma.

Как пример слоговой записи, писец майя написал бы слово pitz (пиц) «игра в мяч» при помощи двух знаков pi и tzi,, скомбинированных следующим образом:

Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена «одному из наиболее впечатляющих событий нашей эпохи», которое сам автор сравнивает с началом космической экспансии и разгадкой кода ДНК. Только это был «код» иного рода – загадочная письменность, созданная коренными жителями южной Мексики и Центральной Америки более двух тысячелетий назад – иероглифы майя. И это единственная книга про майя, которая начинается не в тропическом лесу, скрывающем индейские пирамиды, а в метро «Гостиный двор» в Ленинграде.

Ее автор выглядит как классический американский профессор. Но если взглянуть на его жизнь и карьеру повнимательнее, то эта классическая фигура неожиданным образом становится парадоксальной.

Майкл Дуглас Ко родился в 1929 году в респектабельной и богатой лонг-айлендской семье, или, как говорят в Америке, «с серебряной ложечкой во рту» (первая глава его автобиографии «Финальный отчет», вышедшей в 2006 году, так и называлась – «Серебряная ложечка»). Его дедом по материнской линии был промышленник и финансист Генри Роджерс, один из создателей американского нефтяного гиганта «Standard Oil Company», друг и покровитель Марка Твена. Мальчик из хорошей семьи поступил в Гарвард, решил стать археологом и закончил бакалавриат. Старший брат Майкла Уильям тоже интересовался археологией майя (в будущем он будет директором Тикальского проекта Пенсильванского университета). Интересы брата, несомненно, оказали влияние и на Майкла (еще будучи студентами они вместе раскопали небольшое поселение майя в Белизе). Но позднее братья поссорились и на протяжении оставшейся жизни уже не общались друг с другом. Кто знает, не послужило ли одной из причин этого странное пристрастие Майкла к идеям «этого странного русского»?

В 1950 году, после начала Корейской войны, Майкл поступил на службу в ЦРУ и был отправлен на Тайвань, где служил до 1953-го. За это время он выучил китайский язык и иероглифику, опубликовал несколько статей по антропологии коренного населения Тайваня (Coe 1954; 1955) и впервые столкнулся с по-настоящему иной культурой. На своем обратном пути он решил посетить исторические памятники Юго-Восточной Азии, прежде всего Ангкор-Ват. Этот гигантский комплекс настолько потряс молодого человека, что он задумался: как в таких, казалось бы, неблагоприятных условиях, во влажном тропическом лесу люди могли строить такие города? Так по возвращении в Америку он решил заняться сравнительным изучением ранних цивилизаций. Этот интерес сохранился у него всю жизнь, и в 2003 году он издал книгу «Ангкор и цивилизация кхмеров».

Вернувшись в США, Майкл поступил в аспирантуру (в книге этот этап его жизни описан лаконично: «Мое обучение в Гарварде закончилось в 1950 году, но я прогулял выпускной, пропустив речь госсекретаря Дина Ачесона…на следующий день началась корейская война. С чувством некоторого стыда я вернулся в Гарвард…». И здесь вновь произошла невероятная случайность: на занятиях по физической антропологии он познакомился с девушкой по имени Софи. Софья Феодосьевна Добржанская была дочерью великого эволюциониста Феодосия Григорьевича Добржанского. Причем поженились молодые в июне 1955 в православной церкви.

Кто бы мог подумать, что это знакомство окажется таким важным? Если место в майянистике еще одной великой русской женщины – Татьяны Авенировны Проскуряковой – давно признано (во многом благодаря и самому Майклу Ко), то фигура Софи Ко остается в тени. А между прочем именно она переводила на английский первые статьи Юрий Валентиновича Кнорозова для своего мужа и его коллег, а потом перевела и его фундаментальные работы «Письменность индейцев майя» (вышла под грифом музея Пибоди Гарвардского университета в 1967 году) и «Иероглифические рукописи майя» (вышла в Олбани в 1982 году). Без сомнения Софья Феодосьевна (так ее всегда уважительно называл Кнорозов) была настоящим серым кардиналом эпиграфики майя.