По сути дела, это была немного модифицированная методика структурного анализа Проскуряковой, за исключением того, что сама Проскурякова с большой осторожностью относилась к выделению в надписях лингвистических структур. Такой подход, получивший название «условного чтения», безусловно, был шагом вперед по сравнению с временами Томпсона и Типла, но до реального чтения этого текста на древнем языке майя, о чем писал Кнорозов, было еще очень далеко.

Парадоксально, но исследования самой Проскуряковой после середины 1960-х годов в книге почти не упоминаются, и даже в библиографии к книге последняя работа датирована 1964 годом. Между тем, в 1968 году исследовательница опубликовала статью с узкоспециальным названием «Знаки для “джога” и ягуара в письменности майя» (странное слово «джог» – типичная для Томпсона «мешанина»; так он обозвал знак, изображавший голову животного, среднего между ягуаром и собакой, так что jaguar + dog = jog). Что важного может крыться в статье с подобным названием? В действительности эти пять страничек содержали несколько принципиальных наблюдений. Во-первых, критически оценивался «Каталог иероглифов майя» Томпсона и указывалось, что его создатель совершенно не принимал во внимание хронологический контекст использования каталогизированных им «знаков». Так, две графемы (Проскурякова использовала этот термин в кнорозовском смысле), индексированные Томпсонов как Т 757 и Т 788 на самом деле представляли собой два варианта одного и того же знака (Т 788 раннеклассический, а Т 757 позднеклассический), изображающего голову сумчатой крысы, или bah (бах) в языках майя Это, казалось бы, частное наблюдение имело важное значение. Со свойственной ей осторожностью Проскурякова замечает: «прежде, чем каталог Томпсона сможет быть успешно использован для статистических сравнений, он должен быть преобразован в каталог знаков путем исследования использования отдельных графем в их контексте». Если перевести эту завуалированную критику на более ясный язык, это означает, что в письменности майя вовсе не около тысячи знаков, как утверждал Томпсон, а меньше. Но в таком случае может и Кнорозов не так уж и неправ? Во-вторых, опираясь на наблюдения Дэвида Келли, Проскурякова показала, что в письменности майя присутствует явление аллографии, или использования различных графем для передачи одного и того же значения. Последнее важное наблюдение в полной мере было оценено лишь почти через 30 лет после его публикации. Проскурякова отметила, что в иероглифических надписях классической эпохи многие тексты-подписи начинаются сочетанием («открывающим иероглифом»), которое она крайне осторожно прочла ubah (убах); подходящим значением для него могло бы быть «образ, фигура или портрет». Именно так мы читаем и переводим это сочетание в настоящее время.

Тогда же Проскурякова начала неспешную работу над первой в науке реконструкцией истории майя на основании изучения иероглифических текстов майя. К сожалению, этот важный труд так и не был завершен, и лишь краткие тезисы ее доклада о политической истории майя как едином процессе, представленного в Американском философском обществе 21 апреля 1983 года, были опубликованы ею за год до смерти (Proskouriakoff 1984). Позднее эти наработки были сведены вместе и отредактированы Розмари Джойс и изданы в 1993 году под названием «История майя».

Под руководством Проскуряковой в Гарвардском университете в 1970-е годы активно работала группа ее учеников. Из них в книге лишь мельком упомянута Джойс Маркус, которая продолжала линию, заложенную Генрихом Берлином, и параллельно с Лаунсбери обратилась к эмблемным иероглифам. На основании частоты появления тех или иных эмблемных иероглифов в монументальных надписях, в книге «Эмблемы и государство в низменностях майя классического периода» (1976) она предложила первую реконструкцию политической иерархии между городами майя классической эпохи (Marcus 1976). Другая гарвардская аспирантка Клеменси Коггинс в своей диссертации (1975), посвященной анализу стилей в искусстве Тикаля, впервые обобщила эпиграфические материалы из этого важнейшего города майя и, частично опираясь на неопубликованные заметки Проскуряковой, реконструировала его династическую хронологию, охватывающую четыре столетия, начиная с последней четверти IV века до конца VIII века. Синхронно с ней важнейший вклад в понимание истории Тикаля внес археолог из Пенсильванского университета Кристофер Джонс (1937–2015), также испытавший сильное влияние Проскуряковой (Ко кратко упоминает одну из его статей). В 1970 году Джонс применил методику структурного анализа к позднеклассическим надписям Тикаля и выделил даты правления и именные иероглифы трех вероятных правителей VIII века, получивших условное обозначение «Правитель А», «Правитель B» и «Правитель С». Кроме того, именно Джонс впервые предположил существование иероглифов, обозначающих термины родства в надписях майя, и выделил соответствующие им сочетания знаков.

За страницами книги остались даже работы Питера Мэтьюза по анализу надписей городов долины реки Усумасинты. В 1978 году Мэтьюз выделил в текстах даты и именные иероглифы, связанные с правителем, повелевшим создать великий памятник живописи майя в Бонампаке, а затем обратился к надписям Йашчилана. В своей диссертации (1988) он показал, что его династия не ограничивалась «Щитом-Ягуаром», «Птицей-Ягуаром» и «Наследником Птицы-Ягуара», имена которых были определены Проскуряковой. Еще за полтора столетия до «Щита-Ягуара», в 530-е годы в Йашчилане правил уже десятый царь династии. Таким образом, история Йашчилана уходит по меньшей мере в IV век.

Уже одно это ограниченное перечисление показывает, что развитие эпиграфики майя как академической дисциплины в США вовсе не сводилось к произошедшей на паленкских круглых столах «революции» (да и сама эта «революция» была не так уж и революционна). Это был результат параллельной работы различных исследователей, постепенно расширявших и уточнявших предложенные Проскуряковой методы структурного и хронологического анализа монументальных иероглифических текстов классического периода. Фонетические принципы Кнорозова больше декларировались, чем реально применялись (за исключением Д. Келли и Ф. Лаунсбери). Настоящим ключевым моментом в признании кнорозовского подхода стала конференция «Фонетизм в иероглифической письменности майя», прошедшая в Олбани в апреле (а не в июне, как пишет Майкл Ко) 1979 года. После нее поток новых чтений иероглифических знаков было действительно уже невозможно остановить.

Очень широкими мазками обрисовал Майкл Ко лингвистов, подключившихся к работе с иероглификой майя в конце 1970-х годов (конечно, за исключением Флойда Лаунсбери). Это была целая группа американских лингвистов-компаративистов – Джеймс Фокс (1944–2019) из Стэнфордского университета, Теренс Кауфман из Питтсбургского университета, Лайл Кэмпбелл и Джон Джастсон из Университета штата Нью-Йорк в Олбани. Именно Кэмпбелл стал организатором конференции 1979 года и вместе с Джастесоном выступил ответственным редактором ее материалов, издание которых очень существенно повлияло на все поле эпиграфики майя. В это же время письменностью майя занялась лингвистка Виктория Брикер, закончившая Гарвард и работавшая в Университете Тулейна (Новый Орлеан). В работах Брикер были выделены такие важные для понимания грамматики языка древних текстов явления как эргативность, показано существование различных залоговых форм и т. д. В 1986 году она издала первую подробную грамматику иероглифических текстов. Монография Брикер, которая была профессиональным лингвистом с опытом полевой работы, стала фундаментом для современных исследований грамматики древнего иероглифического языка.