Наконец женщины насытились и тоже стали танцевать.

А внизу в распахнутые ворота все тянулся народ — соседи несли подарки молодым. Кто шелковую подушечку, кто кувшин, кто глиняную плошку. Гора подарков высилась у ног Сафара.

Ася подумывала о том, что им с Зульфией можно бы уже и собираться домой, как внизу однообразный характер шума изменился. Нижний двор вдруг притих, музыка оборвалась. Женщины на террасе подошли к решетке.

Там, внизу, прибыли новые гости. В ворота одна за другой вошли несколько женщин — каждая в глухой черной парандже — и остановились напротив Сафара. Тот сделал знак, ворота за гостьями закрыли. Одна из женщин вышла вперед, одним рывком сдернула паранджу… Верхний этаж ахнул — глухая паранджа скрывала мужчину! Гости внизу одобрительно и восхищенно загудели.

— Исламбек! — обрадованно воскликнула одна из женщин. Ася не отрываясь смотрела вниз. Конечно же, и спутники Исламбека тоже оказались мужчинами.

— Что они говорят? — зашептала Ася в самое ухо Зульфие.

— Исламбек говорит, что не мог не поздравить брата со свадьбой дочери и друга со свадьбой сына. Он привез подарки.

По его знаку один из сопровождающих открыл внушительную шкатулку. Сочным блеском сверкнула на солнце россыпь золотых украшений.

Новых гостей посадили за свадебный стол, Сафар приказал музыкантам играть. Жены Исламбека прильнули к решетке и во все глаза смотрели вниз. Их кумир неторопливо ел плов и беседовал с гостями.

Асе был виден его загорелый, темный бритый затылок и крепкие плечи.

Сердце ее гулко отдавало в голове. Неуловимый Исламбек, за которым охотится Вознесенский!

Недолго посидев за свадебным столом, Исламбек поднялся, и следом одновременно поднялись его спутники.

Только теперь он взглянул на решетку верхнего этажа. Ася невольно отпрянула и наткнулась на Зульфию. Та приложила палец к губам.

Исламбек повернулся к Сафару и что-то сказал ему.

— Он говорит, будто знает, что в доме находится русская женщина, жена красного офицера, — горячо зашептала ей в ухо Зульфия.

Ася почувствовала, как холодный пот сползает каплями по спине.

— А что Сафар?

— Сафар говорит, что на свадьбе только его гости. После этих слов Сафара Исламбек медленно прошелся по двору, подошел к подушкам, на которых в начале торжества восседал хозяин дома, и ловко вытянул из горы подарков вышитое Асей полотенце с петухами! Поднял и показал всем. В нижнем дворе повисла напряженная тишина.

— Даже если так, эта женщина — гостья дома, она пришла с подарком и не сделала плохого.

— Она — жена врага. Она — иноверка!

К спорящим подошел Арсланбек:

— Послушай, брат, не хочешь ли ты испортить мне праздник?

Ася видела, как потемнели скулы у Исламбека.

— Я увезу ее в горы. Я заставлю красных покинуть Бухару! Ее муж — большой начальник.

— Ты забыл наши законы, брат? — не отступал Арсланбек. — Эта женщина и мой гость. Я не позволю, чтобы волос с ее головы упал в этом доме!

Зульфия давно молчала, в волнении прижимая лоб к решетке, но Ася и не нуждалась в переводе. Все было понятно и так. Внизу поднялся галдеж, грозящий перерасти в потасовку. Мужчины горячо спорили. Но вдруг все стихло. Гости вернулись за стол, по знаку Сафара музыканты возобновили свою песню. Сафар, Арсланбек и Исламбек направились в дом.

У Аси внутри все похолодело. Она вдруг заметила, что все женщины смотрят на нее. Старшая жена хозяина вышла и сразу же вернулась.

— Надень паранджу, — обратилась она к Асе. — Муж велел тебе спуститься на задний двор. Ступай за мной.

— Я пойду с ней, — поспешно вставила Зульфия. — Она моя гостья.

В Асе мгновенно проснулся тот самый протест, который рождается вопреки приказному тону. Она не стала надевать паранджу и, высоко подняв голову, последовала за валиде — старшей женой хозяина дома. На заднем дворе, где среди пожелтевшей листвы грелись на солнце желтые тыквы и на расстеленной тряпке сушился тутовник, в тени старой айвы стояли мужчины.

— Подойди сюда! — громко, на чистом русском языке сказал Исламбек.

Ася подошла. К ней с двух сторон приблизились Арсланбек и Сафар. Теперь она оказалась за сдвинутыми плечами этих двоих, как за воротами, напротив Исламбека.

— Добрый день, — сказала она тоном школьной учительницы.

Исламбек гортанно засмеялся.

— Ты смелая женщина. И красивая. Зря муж отпускает тебя одну ходить по гостям.

— Она пришла со мной! — встряла Зульфия, но тот не удостоил сваху даже взглядом.

— Ты хорошо говоришь по-русски, — заметила Ася.

— Я и по-английски неплохо говорю. Несколько лет провел за границей, учился в Англии. Я старший сын богатого отца. А ваши пришли и отняли у моей семьи покой. Они пришли без приглашения!

— Так сложилось, — уклончиво ответила Ася.

— Передай своему мужу, чтобы русские убирались из города! Им не по силам покорить мой народ.

— Боюсь, муж не послушает меня. Он подчиняется командиру, он подневольный человек.

Исламбек усмехнулся:

— Ты мудрая как змея. Тебе повезло, что мы встретились в доме моего родственника. В другой раз может сложиться иначе. Тогда твой муж послушает тебя. Ведь у него всего одна жена?

Исламбек улыбнулся, но глаза его не улыбались. Повернулся и пошел прочь. Ася и Зульфия вернулись в дом.

После того как люди Исламбека покинули свадьбу, один из сыновей Сафара проводил женщин домой.

Оказавшись за воротами дома Зульфии, Ася не чувствовала себя в безопасности. Страх снова протянул к ней свои цепкие лапки. Сколько же это может продолжаться?

Она влетела в дом, нашла свое любимое летнее светлое платье, сшитое еще там, в имении, из отреза, подаренного бабушкой. Она спрятала в сундук свою узбекскую амуницию, словно вместе с ней могла спрятать и весь сегодняшний день. Но эти действия помогли мало. Ей нужно было видеть сына. Да, чтобы окончательно успокоиться, нужно подержать в своих руках теплую ладошку сына. Ася выбежала из комнаты.

Маруся сидела на террасе и заплетала многочисленные косички.

— Маруся, где Юлик?

— А кто ж его знает… Бегает где-то…

У Аси мгновенно вскипело внутри молоко праведного гнева:

— Что значит — бегает? Сейчас же найди его!

Маруся скривилась, неторопливо покинула веранду и поплелась к чинаре.

Влезла на дерево и принялась обозревать окрестности.

Ася только головой покачала. Небось если бы красноармеец Федулов на своей лошади припылил, она бы взлетела на свой караульный пункт пулей!