Слепая женщина печально вздохнула.

– Я надеялась на хорошие новости, но вы только подтвердили то, что я уже слышала. – Она начала подниматься, кряхтя и скрипя старыми костями. – Чем тут сидеть без дела, схожу-ка я за медом для вас.

– Погодите немного, – остановила ее Рита. – Я лично знакома с Воганами и могу сказать, что они верят Руби. Они знают, что она ни в чем не виновата.

– Это уже кое-что, – признала старуха, усаживаясь на место. – Они вроде добрые люди. Не сказали о ней ни одного худого слова.

– Мистер и миссис Воган больше всего хотят докопаться до правды с этим похищением. Пусть ваша внучка тут ни при чем, но кто-то же это сделал. Этого человека нужно найти и привлечь к суду. Если его поймают, это сразу решит все проблемы Руби.

Свидетельница драконьих бесчинств с сомнением покачала головой:

– Они долго искали, но не нашли ничего. Думаю, это сделали цыгане, но теперь уже их не поймать.

– А если начать поиск заново – и по-другому?

Старуха повернула голову и озадаченно устремила на Риту невидящий взор.

– Я верю всему, что вы рассказали мне о Руби, потому что слышала о ней много хорошего и раньше, от самих Воганов, – быстро продолжила Рита. – Несправедливо лишать ее надежды на нормальную жизнь, с семьей и детьми, которых она так хочет иметь и которым она будет отличной матерью. Скажите мне вот что: если появится шанс выяснить всю правду об этом похищении, найти преступников и очистить доброе имя Руби, согласится она помочь? Согласится поучаствовать в этом деле?

Слепые глаза моргали в нерешительности.

Миг спустя открылась дверь дома, и через порог шагнула худенькая девушка, ранее подававшая им хлеб и мед.

– Что я должна сделать?

Пока Донт располагал Бабушку Уилер в нужной позиции – так, чтобы в кадр попали и ульи, и надоконная перемычка со следами драконьего пламени, – Рита за столом вполголоса разъяснила Руби суть их плана.

Когда она закончила, девушка уставилась на нее с изумлением:

– Но это же какая-то магия!

– Нет, хотя многим так покажется.

– И это заставит их рассказать правду?

– Возможно. Если кому-то из них известно что-то для нас важное. Что-то почти забытое, поскольку они в ту пору могли счесть это сущим пустяком. Если нам повезет и нужный человек окажется в нужном месте, это сработает.

Руби опустила глаза на свои крепко сжатые руки с побелевшими костяшками и обкусанными ногтями. Рита не стала наседать на девчонку, давая ей время подумать. Ее руки нервно шевелились, сплетая и расплетая пальцы, но потом замерли.

– Но что должна буду сделать я? В магии я ничего не смыслю.

– Там не будет никакой магии. Главное: честно скажи мне сейчас, кто убедил тебя покинуть Баскот-Лодж той ночью.

Минутой ранее в глазах Руби теплился огонек надежды. Но теперь губы ее затряслись и огонек угас. Она уткнулась лицом в ладони.

– Никто! Я говорила это много-много раз, но они мне не верили! Никто меня не убеждал!

Рита мягко развела ее руки в стороны и заглянула в испуганное лицо:

– Тогда почему ты ушла из дома?

– Вы мне не поверите! Никто не поверит такому. Меня назовут жалкой врушей.

– Руби, я знаю, что ты порядочная девушка. Если за всем этим скрывается что-то неправдоподобное, я как раз тот человек, которому ты можешь рассказать все без утайки. Быть может, вдвоем нам удастся в этом разобраться.

Годы, прошедшие после той ночи, тяжело отразились на Руби. Глядя на ее истощенное тело, на болезненную бледность и темные круги под глазами, трудно было поверить, что ей нет еще и двадцати лет. Надежды на будущее, пробудившиеся при известии о возвращении Амелии и после помолвки с Эрнестом, были перечеркнуты вновь. Она и сейчас не верила, что Рита сможет ей помочь. Но хотя она и не рассчитывала на какую-то пользу от своей откровенности, Руби уже настолько устала от всего этого, что у нее просто не было сил сопротивляться дальше. И она, безвольно опустив плечи, слабым и тусклым голосом рассказала все.

В Келмскотте имелся «колодец желаний», которому издавна приписывали великое множество чудесных свойств, включая способность лечить все известные заболевания и содействие в разрешении всевозможных супружеских и бытовых проблем. Вера в чудотворную силу колодца подкреплялась одним уникальным и легко проверяемым свойством его воды: независимо от погоды и времени года эта вода всегда была холодна как лед.

Старая каменная кладка и деревянный навес над колодцем были по-своему живописны, и Донт трижды фотографировал эту достопримечательность. По весне хорошим фоном служили цветущие заросли боярышника. Летом столбы навеса украшали вьющиеся розы. На третьем снимке колодец выглядел просто сказочно под толстой шапкой свежевыпавшего снега. Для завершения цикла не хватало только осенней фотографии.

– Давайте сделаем здесь снимок, – предложил он при виде колодца, на котором селяне развесили венки из вечнозеленых веток, дополненные разноцветными ленточками и украшениями из соломы. – Света сейчас достаточно.

Установив в нужном месте треногу с камерой, он отправился на «Коллодион» готовить пластинку, а Рита тем временем подняла из колодца бадью с водой и на ощупь проверила ее температуру. В этом плане легенда не подкачала: вода была воистину ледяной.

Вернувшись, Донт вставил пластинку в камеру.

В последнее время он не фотографировал Риту, и она догадывалась почему. Их фотосессии предполагали определенную интимность в общении. Подправляя ее позу, чтобы свет ложился под нужным углом, он слегка наклонял или поворачивал голову Риты, а она во время этих прикосновений видела вблизи его лицо. Когда правильная позиция была выбрана, они безмолвно встречались глазами, после чего он отпускал руки и шел обратно к камере. И даже в моменты тишины и полной неподвижности, когда он находился под черным покрывалом, Рита все равно ощущала невидимую связь между ними, как будто все не сказанное вслух передавалось посредством взгляда. Потому он и перестал ее фотографировать. Это было необходимо.

Сегодняшнее предложение сделать снимок стало неожиданным отступлением от негласных правил, что поставило Риту в тупик. Означало ли это, что он сумел справиться со своим чувством и теперь мог общаться с ней, как с обычным клиентом? Поневоле она испытала смутное разочарование оттого, что Донт достиг своей цели так легко и быстро, в то время как ее чувство до сих пор нисколько не ослабло.

– Где мне встать? – спросила она рассеянно.

– За камерой, – ответил он, указывая на черное покрывало.

– Вы хотите, чтобы я сама фотографировала?!

– Вы много раз видели, как я открываю кассету и как снимаю крышку с объектива – в этом нет ничего сложного. Главное, не позволяйте дневному свету проникнуть под покрывало. А когда сосчитаете до пятнадцати, закройте объектив. Только не начинайте считать прежде, чем я окунусь.