Мужской голос прозвучал громче и резче:

– Эй ты, открой глаза! Слышишь, открой глаза! Иди сюда, не то убью твою девчонку!

Человек нехотя, с трудом поднял тяжелые веки. Две человеческие фигурки словно парили в воздухе, невообразимо далеко, но их можно было разглядеть во всех деталях. Мужчина заломил женщине руку за спину и приставил к ее горлу лезвие ножа. Было в этом что-то неправильное, слегка нарушающее светлую, ясную гармонию мира...

И тут раздался женский крик – отчаянный, полный боли.

Зачарованный разум еще пытался твердить, что все в порядке, но что-то в глубине души отдало приказ: «На помощь!»

Человек неуклюже поднялся на ноги и, пошатываясь, зашагал вверх по склону. Он крутил головой, стараясь стряхнуть дурман. Женщина вновь закричала – и неуверенные шаги превратились в бег.

Из впадины вылетел уже не забывший себя бедолага, а Хранитель крепости Найлигрим, который спешил спасти свою невесту.

От тяжелого удара Эрвар отлетел в сторону и покатился по траве.

Арлина повисла на локте жениха.

– Не надо!.. Не убивай!.. Он же ради тебя!..

– Ты в порядке?

– Я... ничего... рука вот немножко...

– Он вывихнул тебе руку?!

– Ничего, ничего, пойдем скорее отсюда!

В гневе Хранитель обернулся к Эрвару. Тот, не пытаясь подняться на ноги, взвыл:

– Хватит, господин мой, я уже получил по морде! Надо ж было заставить тебя опомниться! Это счастье, что Сокол так невесту любит, а то бы...

Опомнившись, Хранитель помог Охотнику встать и через плечо бросил взгляд на гибельную впадину. На миг сердце пронзила игла острого желания вернуться туда. Нигде больше не найти ему такого теплого покоя, легкими крыльями овевающего душу...

Арлина, почувствовав колебания любимого, ухватила его за локоть и повела прочь, на ходу спросив у Эрвара:

– А те наррабанцы, что искали проводника... какому божеству они поклоняются?

Подгорный Охотник понял ее замысел – отвлечь Хранителя разговором.

– Они говорили, что служат Хмурому Богу и живут ради того, чтобы он улыбнулся.

– Да? – заинтересовался Орешек, приходя в себя. – Веселые у них, должно быть, храмы...

Он представил себе нечто вроде бродячего балагана, где смешные размалеванные жрецы падают и кувыркаются, чтобы позабавить свое божество.

– Ага, веселые, – мрачно кивнул Эрвар. – Наши Храмы Крови тоже этого Хмурого Бога потешали. Он любил кровь, мучения, слезы... Говорят, в Наррабане есть горная пещера, а в ней – статуя из черного камня, не руками человеческими изваянная. В той статуе обитал некогда Хмурый Бог, они его и по имени зовут, да я забыл... Часто в обличье черной тучи или роя черных искр покидал он пещеру и устремлялся туда, где люди сильнее всего страдают: кружил над полем боя, опускался туманом на зараженный чумой город – наслаждался человеческими муками. И когда переполнялась незримая чаша человеческих горестей, улыбалась черная статуя в пещерном храме.

Подгорный Охотник бросил взгляд на слушателей и остался доволен: они внимали, как завороженные.

– Потом ему, проклятому, стало мало чужих слез и горя, он начал сам насылать болезни, ураганы, землетрясения, вселять в людей безумие, толкать их к войнам. Много зла успел причинить, но нашлась и на него управа. Несколько могущественных Истинных Магов объединились с наррабанскими колдунами... они там есть, хоть и мало их... да еще призвали из Ксуранга мудрецов, знающих сокровенные тайны мира. Общими усилиями разыскали они пещеру и сорвали с руки статуи магический браслет, что давал Хмурому силу и власть. Хмурого не было тогда в пещере: он летал на свое зловещее пиршество. Вернулся – и увидел, что в логове ждут враги, чтобы расправиться с ним. Почуяв беду, бросился Хмурый прочь, но таяли его силы, близка была погоня и подступал конец. Изловчился он и вселился в живое существо... но в человека или зверя, птицу или рыбу – то мне неведомо...

– Погоди-ка, – припомнил Орешек, – я про это уже слыхал от одного наррабанца. Он говорил – в стервятника...

– Может быть, – не дал себя сбить Охотник. – Но в то же мгновение, как вошел Хмурый Бог в чужое тело, забыл он о своем прошлом и взмыл в небеса обычной птицей... или там зверем рыскать начал... Маги с торжеством вернулись домой, но не знали они, что не была их победа полной...

Арлина тревожно вздохнула. Орешек с удивлением покосился на побледневшую девушку. Ему тоже нравилась сказка, но чтобы так из-за нее волноваться...

– Маги расправились с божеством, но в пещере осталась его тень. Она жила в статуе и тосковала по своему господину. Однажды в горы забрела шайка разбойников, которые нашли приют в пещере. Ночью явилась им тень Хмурого Бога и говорила с ними из мрака. Не все разбойники дожили до утра – так грозна была даже тень чудовищного божества. Но те, что остались в живых, встретили рассвет верными рабами Хмурого. Один из них, больше других томящийся жаждой крови, провозгласил себя Великим Одержимым, через него отныне тень изъявляла людям свою волю. Так возник культ, поклонники которого поклялись возвратить Хмурому силу и величие. Для этого им нужно вернуть в пещеру то существо, в которое вселился их бог, и разыскать браслет, загадочно исчезнувший после победы магов над Хмурым.

– Постой-ка, – встрепенулся Орешек, – а когда она была, эта самая победа?

– Точно не скажу, но лет полтораста назад.

– А-а, – с веселым разочарованием вздохнул Орешек. – Это самое воплощение бога, чем бы оно ни было, за это время благополучно сдохло.

– Стервятники живут долго... – дрогнувшим голосом промолвила Арлина и прижалась к плечу жениха. Почудилось девушке, что, пронизав низкие облака, скользнул по ней угрюмый взор ужасного божества.

Этот мир оказался таким же многоликим, как и его хозяйка.

Сначала он встретил людей сдержанно и недоверчиво, обернулся к ним серым лицом равнины, приглядываясь: раздавить сразу или оставить пока пожить? Поразмыслив, решил поиграть с ними, как кошка с мышонком. И засиял многоцветьем красок, звуков, запахов.

– Пойдем напрямик, сквозь складки! – решил Эрвар.

И начался немыслимый путь, способный свести с ума человека с робкой душой. Путь перемен и неожиданностей.

Быстрый, внимательный взгляд Подгорного Охотника, напряженно-тревожное «Здесь!», несколько шагов в сторону – и вот уже путники по пояс в трясине, покрытой не слоем тины, а широкими мясистыми листьями, плавающими на поверхности желтовато-зеленой воды. От листьев исходит приторный, кружащий голову аромат.

– Здесь недалеко, – говорит Эрвар, на ходу раздвигая перед собой листья. – Только голову не поднимайте, могут глаза выклевать...

Кто именно покушается на его глаза – этого Орешек не видит: он послушно склонился к самой воде. Взлетающие с листьев крупные насекомые бьют в лицо, в воздухе шумят крылья, но это не шорох птичьих перьев, а звонкое хлопанье, будто кто-то ударяет в ладоши. Порывы растревоженного воздуха обдают шею, что-то крепко дергает за волосы, но он упорно не глядит вверх, исполненный искреннего желания слушаться Эрвара, как новобранец – командира. Позади вскрикивает Арлина, но Хранитель не оборачивается: в голосе девушки нет боли, только внезапный испуг. Стиснув зубы, Орешек старается удержать равновесие, чтобы не растянуться в трясине, и пропускает момент, когда вновь оказывается на твердой земле. Ни вокруг, ни позади нет болота – лишь невысокие мягкие холмы, окружающие глубокую долину.