Он мог стоять здесь и смотреть вниз. Наблюдать. Как кино на огромном плазменном экране.

Ева наугад открыла выдвижные ящики. Четыре ножа, четыре вилки, четыре ложки.

— Никакого лишнего барахла, — сказала она. — Ничего такого, что обычно суют в ящик или на полку на потом. Никакого мусора. И вместе с тем все это мусор. Все это пространство, весь этот шик — он явно не знал, что с этим делать.

Вместе с Пибоди они прошли в спальню.

Кровать заправлена с военной аккуратностью. На коричневом покрывале ни единой морщинки, как будто он застилал его под линейку.

И снова один-единственный стул, огромных размеров бюро, компьютерный стол без компьютера.

— Проверь комод и бюро, — бросила Ева Пибоди, а сама шагнула к стенному шкафу.

И вновь масса пространства, со встроенными полками и выдвижными ящиками. И снова пусто.

— Ни единой пылинки.

— Здесь то же самое, — сказала Пибоди, задвигая ящик.

Ванная поражала все той же пустотой, в том числе корзина для грязного белья.

— Похоже, он унес с собой грязные носки и трусы, если они у него, конечно, были. До блеска отдраил раковину. Взял все необходимое — все это уместилось в двух чемоданах — и оставил после себя пустую, сияющую чистотой квартиру.

— Но зачем? — удивилась Пибоди. — Если мы здесь, то мы знаем, кто он такой. Нам не нужны ни отпечатки пальцев, ни образцы ДНК.

— Не знаю. Давай проверим следующую комнату.

В ней, в гостевой спальне, они обнаружили частички жизни Клинтона Фрая.

— То, что не поместилось в чемодан.

В этой комнате он устроил персональную «качалку» — тренажеры, штанги, боксерская груша, холодильный шкаф с дверцей матового стекла, за которой обнаружились бутылки с минералкой и энергетическими напитками. Аккуратная стопка белых полотенец.

Движимая любопытством, Ева подошла к тренажеру для выжимания тяжестей.

— Установлен на триста фунтов. Да, силы этому Фраю не занимать. Похоже, все свободное время он проводил здесь, потея, накачивая бицепсы. А потом, готова спорить на что угодно, фиксировал в журнале свои достижения, рассматривал себя в зеркале, оценивал форму. Потому что для него это смысл жизни. Его мир, его стихия.

Ева обвела взглядом комнату.

— Пусть наши ребята на всякий случай проведут обыск, хотя искать здесь нечего. Он после себя почти ничего не оставил. Думаю, он знал, что делал. Тренажеры далеко не новые, но все равно можно попробовать выяснить, где они были куплены. Хорошо бы также узнать, где он покупал продукты — на рынке, в магазинах готовой еды, где покупал одежду, куда относил ее в химчистку. Это поможет узнать его образ жизни.

— А гаджеты?

— В данном случае тренажеры, — поправила Пибоди Ева. — Наверняка сохранились программы его тренировок. Мы возьмем все, что можно взять. Дело не в деньгах, — подумала она вслух. — Они для него — не самое главное. Главное для него — сам процесс, работа, новые задания. Это все, что у него есть, в этом смысл всей его жизни. И вот теперь он нашел новый вид деятельности — убийство.

— Но убийство с конкретной целью, а не просто так, верно? Не пристукнуть первого встречного на улице, а выполнить чей-то заказ. Это тоже работа.

Ева кивнула и одобрительно посмотрела на Пибоди.

— Именно. Мило крупно повезло, что мы упекли его за решетку, потому что, независимо от того, что прикажет с ним сделать Александер, по логике вещей, он — следующая цель. Работа, зачистка. Точно так же, как здесь, в этой квартире.

— А если это сам Александер?

— Очень может быть. Пес кусает собственного хозяина. Такое случается. Но пока рановато. — Ева сделала мысленную заметку. — Сначала он должен разделаться с нами. Я намерена поработать дома. Возьми двух копов, пусть они проводят тебя до самой квартиры.

— Ты думаешь, он может напасть на меня?

— Думаю, он готовится к завтрашнему вечеру. Но рисковать все же не стоит. Как говорится, береженого бог бережет.

Кстати, из дома она сможет сделать гораздо больше, подумала Ева, садясь в машину, и, пока ехала, поразмыслив, связалась с доктором Мирой.

Пока секретарша напоминала ей, какой у ее начальницы плотный график, и вообще, рабочий день уже практически закончен и доктор Мира собирается домой, Ева настроила коммуникатор на запись.

Как только раздался голос Миры, Ева нажала на кнопку записи.

— Надо, чтобы ты кое-что посмотрела. Хочу знать твое мнение.

— Без проблем. Что именно?

— Квартиру Клинтона Фрая. Ты уже в курсе, что мы опознали его?

— Да, и я уже быстро пробежала глазами данные.

— Отлично. По словам соседки, вчера во второй половине дня, ближе к вечеру, он покинул квартиру, захватив с собой лишь два чемодана.

— Пустился в бега?

— Не думаю. Скорее всего, произвел передислокацию. Взгляни.

И она воспроизвела сделанную в квартире запись: гостиную, кухню, спальню и личную качалку.

— Пустовато, — заметила Мира. — И это не просто отсутствие стиля или декора. Это отсутствие эмоций. Отсутствие связи с другими людьми. Безусловно, он мог упаковать все ценное вместе с одеждой и электроникой, но в два чемодана много не набьешь.

— Думаю, ничего такого изначально не было. Никаких светлых пятен на стенах, где раньше могли висеть картины. Квартира оставляет ощущение, что именно так он и жил. Один, без друзей и близких.

— Не считая спортивного зала, — заметила Мира. — Вот он производит совершенно иное впечатление. Зал хорошо оборудован, каждая вещь знает свое место. В нем угадывается смысл его жизни. Что еще раз подтверждает то, что за плечами у него армия и профессиональный спорт.

— Полупрофессиональный.

— Верно. Ценная поправка. Ему всегда не хватало самой малости — будь то реакции или сообразительности. Он так и не достиг высот, не выбился в звезды.

Раньше, подумала Ева, но только не сейчас.

— У прикроватных столиков ни выдвижных ящиков, ни отделений с дверцами. Лишь две голые поверхности. Негде даже спрятать презерватив. Он, конечно, мог держать их в другом месте, но, по словам соседки, она ни разу не видела, чтобы он приводил к себе друзей или женщин. Из квартиры он тоже всегда выходил один. Проверка здания это подтвердила. Люди замечали его. Он крупный, рослый, его нельзя не заметить. Но лично его никто не знал.

— Опять-таки отсутствие эмоциональных привязанностей, потребности в человеческом общении, и это при том, что в прошлом он играл и работал в команде. Как в спорте, так и в армии.

— Да, и я хочу покопаться в этом направлении. Интересно узнать, почему он оттуда ушел? Сам, или его выставили? А еще квартира подозрительно чистая, — добавила Ева. — Нигде ни пылинки. Даже ящики вытерты изнутри. Кровать заправлена. Мужчина, который живет один, который ушел и, по всей видимости, не собирается возвращаться, заправляет кровать. Ни морщинки, ни складочки, как в военном лагере.