— Так что я знаю, кто меня укокошил, — заявил потусторонний Драстэн, апеллируя к Мэту. — Знаю, потому что он сам в этом признался! Нет, не признался, он похвастался, что сделал это! Так ступай же и сделай так, чтобы правосудие свершилось!

— Сначала пусть правосудие свершится в отношении того, кто убил меня! — потребовал Гагерис. — Сделай это, иначе не спать тебе спокойно по ночам!

Драстэн оскорбленно взревел, но Мэт его «отключил». В чьем сознании, в конце концов, происходили все эти перепалки?

— А ну-ка заткнитесь оба, кому говорят? Я не сумею помочь ни одному из вас, если не буду высыпаться! А с другой стороны, с какой стати я вам должен помогать?

— С такой, что если ты не сделаешь этого... — угрожающе провизжал Гагерис. Но Мэт его оборвал:

— Помните, ваше высочество, я — маг, и уж если я пожелаю изгнать вас навсегда из моего разума, поверьте, я сумею это сделать. Однако избавление Бретанглии от Джона на сегодняшний день означает также единственный способ спасения Меровенса от войны. Если позволить ему править Бретанглией, в один прекрасный день руки его неминуемо потянутся к Меровенсу.

— Ну конечно, а как же! — вскричал Гагерис. — Эта жирная жаба — он ведь такой ненасытный!

— Он проиграет, — с непоколебимой уверенностью заявил Драстэн.

— Конечно, проиграет, но в битвах падут тысячи солдат. Если уж судить его за то, что он похитил престол, этого будет достаточно!

— А разве убийства отца и монарха — недостаточно веская причина? — возмутился Драстэн. Мэт поморщился.

— Эй, давайте-ка потише. Если у меня разболится голова, мне будет трудно соображать. И потом, какие у вас доказательства? Только ваше собственное слово.

— Но это слово короля!

— Послушайте, а как вы себе это представляете? Чтобы я, маг, явился к кому-то и заявил, что располагаю доказательством виновности Джона в виде рассказа, изложенного мне, на минуточку, призраком усопшего короля? Кто мне, спрашивается, поверит?

Драстэн пробурчал нечто нечленораздельное.

Гагерис довольно крякнул:

— Славный вопросик, маг! Ну-ну, что же ты ответишь, о могущественный король? Ты сам-то поверил бы в такую байку?

— Мне нужно чем-то подтвердить ваши показания, — добавил Мэт и на миг ощутил себя Гамлетом, мучительно старающимся доказать факт своей встречи и беседы с призраком отца. Беда была в том, что Мэт знал: в отличие от Гамлета он не может себе позволить несколько лет терзаний и нерешительности.

— Лекарь, — обрадованно сказал Драстэн. — Лекарь, который осматривал меня перед смертью. Я видел тревогу в его глазах, тревогу и испуг.

— Вероятно, он знал слишком много и боялся того, что Джон прикажет убить и его, — предположил Мэт. — Надо будет узнать, где он, и постараться сохранить ему жизнь, если он еще жив. Но где Джон нашел яд? Он не произвел на меня впечатления человека, способного изготовить яд самостоятельно.

Это заявление Мэта повергло обоих призраков в шок. Молчали оно довольно долго, а первым голос подал Гагерис.

— Он прав, папаша, — сказал он. — Мерзкая жаба не смог бы и пива сварить, не говоря уже о яде.

— Да, подмечено верно, — задумчиво проворчал Драстэн. — Надо будет подумать на досуге.

— Досуга у вас теперь — хоть отбавляй, — усмехнулся Мэт. — Так что подумайте, это будет очень кстати. А пока у нас есть еще один способ сбросить Джона с престола, а быть может, даже отправить за решетку.

— За решетку — это слишком милосердно!

— Согласен, но это по крайней мере не даст ему возможности наделать новых пакостей, а мы пока будем собирать улики.

— Славно придумано, — похвалил Мэта Гагерис. — Ну и как же ты намерен его сбросить?

— Вернув Бриона, — коротко и ясно ответил Мэт. Последовала новая ошеломленная пауза. Прервал ее снова Гагерис:

— Чтобы этот выскочка и святоша воссел на моем престоле? Этот напыщенный самовлюбленный чистюля?

— Он ведь мертв, — заметил Драстэн.

Мэт был не на шутку удивлен тем, что в голосе призрака короля прозвучало нечто, напоминающее искреннюю печаль.

— Быть может, нет, ваше величество. Разве его душа там же, где ваша?

Снова наступила пауза. Затем растерянно, перебивая друг друга, призраки забормотали:

— Нет...

— Я его не видел, не слышал...

— А если он мертв, то...

— Ну все, хватит рассуждать, — оборвал их Мэт. — Быть может, он мог попасть сразу в рай?

— Этот молокосос? Этот козел? — завозмущался Гагерис. — Да он обрюхатил не одну посудомойку, а потом каждый месяц платил им золотом за то, что они растили его отродья!

— Брион был помешан на своем рыцарстве, он лез в драку, когда надо и не надо, — проворчал Драстэн. — Он убил не одного врага на поле боя. Кроме того, я видел, как часто он ходил исповедоваться — слишком часто для молодого воина. О нет, для того чтобы попасть в рай, он совершил слишком много грехов, но слишком мало для того, чтобы попасть в ад.

— А как насчет Чистилища?

— Чистилище! — воскликнул Гагерис. — Я частенько слышу голоса оттуда, и многие из них мне знакомы! Будь он там, я бы непременно узнал его голос! — Чуть растерянно он проговорил:

— То есть я надеюсь, что эти голоса доносятся из Чистилища.

— Но ведь там так много народа, — не особо задумываясь, заметил Мэт. Он гадал, как же это все могло быть — Гагерис и Драстэн ему снились, и при этом их призывали в Чистилище Но тут он вспомнил о том, что загробная жизнь — это скорее разновидность существования, нежели место обитания. — Не самое ли неудачное место вы избрали для отмщения?

— Я ищу только справедливости, — сказал Гагерис не вполне уверенно.

— И я тоже, — проворчал Драстэн. — Но еще меня тревожит судьба моей страны. Я желаю избавить мой народ от Джона.

— И убедиться в том, что он ничего не будет иметь в прибыли от вашей смерти, само собой.

— Да, разумеется, — не без удивления подтвердил Драстэн.

— Ведь это ваш долг, — не без ехидства заметил Мэт. — Кстати, ваше величество, если вы так жаждете, чтобы кто-то от вашего имени свершил справедливое возмездие, почему бы вам не явиться во сне лорду маршалу, лорду канцлеру или еще кому-нибудь из ваших бывших соратников? На что вам сдался я?

— Я знал, что вы станете меня слушать, — проворчал Драстэн. — А никто бы другой не стал — ни Петронилла, ни один из сыновей.

Мэт с трудом подавил порыв сочувствия.

— Я думал, хотя бы Джон прислушивается к моим словам, — с горькой иронией проговорил призрак короля. — Но он слушал меня так, как способен слушать враг — он все время выискивал мои слабые места, высматривал, как можно меня побольнее ранить.