Этого было мало. Ему нужно было гораздо больше.

– Детка, я должен видеть тебя. – Линк выдавил из себя эти слова таким хриплым голосом, что он не был похож на человеческий.

– Сделай так, чтобы я кончила, Линк, – попросила она. – Пожалуйста!

– Не раньше, чем я увижу твои глаза. – Стараясь быть как можно осторожнее, он толкнул ее на кровать, выходя из нее. – Перевернись. Вот так, детка. Раздвинь для меня ноги пошире.

Он устроился меж ее ног, и их взгляды встретились.

– Ты хочешь кончить, детка?

Мак кивнула, и он почувствовал, как от страсти пульсирует ее влагалище вокруг кончика его пениса.

Линк сдерживал себя, войдя в нее всего лишь на один дюйм.

– Посмотри на меня, Маккензи.

Ее зеленые глаза распахнулись.

– Ты принадлежишь мне. Я принадлежу тебе. Вот и все. Понятно? – Он, дразня ее, толкнулся чуть дальше, еще на один дюйм. Он сходил с ума от того, что еще не до конца погрузился в нее. Не почувствовал, как ее мышцы смыкаются, сжимая каждую гребаную жилку его возбужденного члена.

– Я твоя, Отчаянный. В горе и в радости я твоя.

Это было подходяще. Пока он не надел кольцо ей на палец, пока она не произнесла обетов перед алтарем, это было подходяще. Он изогнулся, погрузившись в нее до яиц. Она вскрикнула, и он, еще крепче обняв ее, притянул ближе к себе. Она впилась ногтями в его плечи. Боль была восхитительной, когда он обрушился на нее.

Он чувствовал, как трепещут ее мышцы, понимал, что она приближается к оргазму. Казалось, семя, вспыхнувшее в его яйцах, пробирается вверх по позвоночнику. Согнувшись, Линк наклонил голову, чтобы провести языком по ее соску. Он затвердел, заострился и напрягся, устремляясь ему навстречу.

Туда и обратно. Снова и снова, до тех пор, пока не останется никакой логики. Его движения были неритмичны и неизящны. Это была первобытная, животная потребность почувствовать и увидеть, как Мак кончает. Ему было необходимо подвести ее к этому.

И когда она застонала, когда ее зеленые глаза распахнулись, он понял, что пропал. Он почувствовал, как его яйца дернулись, ощутил приятное жжение извергающейся спермы, взлетающей по члену.

– Маккензи, – сдавленным голосом проговорил Линк.

Мак ускорила темп, обхватив его ногами, что было невероятным чудом, с учетом того, что он все кончал и кончал в нее. А она все крепче прижималась, вцепившись в него.

Ее жадные спазмы выдаивали его член, выцеживали его яйца, и Линк выплеснулся в нее, отдавая все, что имел, всего себя.

– Линк, – прошептала она, сцепив руки вокруг него, пережив остаточные, разрушающие мир толчки его все еще твердого члена. – Линк.

На следующее утро на прикроватном столике Мак зазвонил телефон. Последние полчаса Линк наблюдал за тем, как она спит в его объятиях. Было почти восемь часов утра, а она еще спала. Не желая беспокоить, он перегнулся через нее.

Андреа.

То, что в телефоне дочери эта женщина значилась, как Андреа, а не мама, о чем-то говорило.

Линк слез с кровати, взял телефон и спустился на первый этаж.

Саншайн последовала за ним.

– Алло, – резко ответил Линк.

– О, я звоню своей дочери Кензи.

– Если вы имеете в виду Маккензи, то ей нечего вам сказать, – холодно произнес Линк. Он открыл заднюю дверь, и Саншайн понеслась по покрытой инеем траве.

– Не глупите. Я – ее мать. У нас произошло небольшое недоразумение. Вот и все. Если вы позовете ее к телефону, я смогу все уладить.

– Ваше недоразумение равносильно нападению, Андреа.

– Меня зовут Аун-ДРЕ-а, – поправила она.

– Неважно, как вас зовут, потому что ваши отношения с Маккензи фактически окончены.

– О, дорогой, вы не понимаете. Мы с Кензи немного поссорились, и мне просто нужно быстренько переговорить с ней. Нужно оплатить аренду…

– Это ваша обязанность. Не ее, – сказал он.

– Я – ее мать. Мы – семья.

Выразительность, с которой она произнесла эти слова, не произвела на него впечатления.

– Это звание, которое надо заслужить, а вы его не заслужили. Вы ничего не сделали для Маккензи за всю ее жизнь. Она больше не обязана спасать вас.

– За кого, черт возьми, вы себя принимаете? – Андреа забыла о мягком южном акценте.

– Я – тот, кто собирается уговорить Маккензи однажды выйти за него замуж.

– Она ничего не говорила о вас, пока была здесь.

– Вы имеете в виду, когда ваша вторая дочь напала на нее на улице? Зачем она стала бы говорить об этом? Зачем ей делиться с вами чем-то важным?

– Мы – семья, – Андреа снова заговорила вкрадчиво.

Линк подумал о своих родителях, о сестрах, о племянниках. Вот это была семья.

– Вы не знаете, что означает это слово. Вам и вашей другой дочери не рекомендуется появляться рядом с Маккензи. Больше никаких денег. Никакой игры на чувстве вины. Она моя, а я защищаю то, что принадлежит мне.

– Вы не понимаете. Мне необходимо поговорить с ней! Сюда приехала полиция, они ищут Венди, а я случайно забыла оплатить небольшой счет…

– Не звоните ей. Не пишите ей по электронной почте. Даже не думайте о том, чтобы показаться здесь. Никогда. Для вас Маккензи – сирота. Вы никогда не были достойны ее.

– О, а вы достойны? – выпалила она.

– Нет, но я уверен, что буду чертовски стараться.

Он отключился.

– Что ты делаешь? – спросила Мак.

Повернувшись, он увидел ее в проеме кухонной двери. Сонную и сексуальную. На ней была сброшенная прошлой ночью майка. Даже с пятнами крови на хлопке и синяками на лице Мак выглядела потрясающе.

– Я выносил мусор, – невинно сказал Линк.

– Ты кричал на мою мать. Ты угрожал ей.

– Да. А теперь я думаю, как заблокировать ее номер в твоем телефоне. У тебя с ней все кончено. Навсегда, Маккензи. Она больше не твоя забота.

– Ты говорил серьезно? – спросила она.

– О том, что ты теперь сирота?

– О том, что ты уговариваешь меня выйти за тебя замуж, – сказала она.

«Ой. Она здесь уже давно».

Бросив телефон на стол, Линк начал небрежно рыться в ее холодильнике.

– Может быть, – сказал он.

– Потому что если бы ты говорил серьезно, то я была бы не против.

Линк высунул голову из-за дверцы холодильника.

– Я не ослышался, что ты сказала?