Ее страшил этот момент. Книга стала другом, герои заполнили жизнь Жозефины, она разговаривала с ними, выслушивала их, волновалась и переживала за их судьбу. Как же с ними расстаться?

Чтобы отвлечься, она решила проверить электронную почту. Пришло письмо от Антуана. Во время последнего разговора они чуть не поссорились. Из-за мадам Бартийе.

«Дорогая Жози!

Пишу это маленькое письмо, чтобы рассказать тебе свои последние новости. Тебе будет приятно узнать, что я последовал твоему совету и устроил забастовку. Это была катастрофа! Ли не справлялся с ситуацией. Он бегал повсюду с выпученными глазами и хватался за все, но безуспешно. Голодные крокодилы разрушили загородки и съели двоих рабочих. Надо было найти и уничтожить всех убежавших зверюг! А застрелить крокодила не так-то просто. Пули рикошетом попадали в людей, было несколько раненых! Рабочие чуть было не подняли бунт. Вокруг все только об этом и говорили, в местной газете написали статью, и мистер Вэй тут же послал мне внушительный чек, выплатив почти все, что должен.

Из этого я сделал вывод, что Ли был заодно с мистером Вэем. Когда я объявил, что не буду работать, он мне сперва не поверил. Он сверлил меня своими маленькими желтыми глазками, раздумывая, не блефую ли я. Ходил за мной по пятам, возникал прямо за спиной в самые неожиданные моменты, провожал даже в бутик, который открыла Милена, и несколько раз я слышал, как он с кем-то шепчется по телефону. Он явно что-то скрывал. К чему шептать, если я все равно не понимаю ни слова по-китайски? И я перестал ему доверять. Завел собаку и тайно под столом давал ей пробовать все, что ем. Может, это паранойя, но мне правда везде мерещатся крокодилы.

Во время забастовки я помогал Милене. Она хорошая девушка, поверь. И очень деятельная. Упорно трудится по двенадцать часов в сутки, даже в воскресенье! Ее магазинчик никогда не пустует. Она зарабатывает бешеные деньги. Открытие было просто триумфальным, и с тех пор — сплошной успех! Китаянки не жалеют денег, чтобы стать такими же красивыми, как европейские женщины. Она работает косметологом и продает всякие кремы, туши и помады. Ей пришлось дважды ездить во Францию за новым запасом косметики, а я подменял ее за прилавком и, представь, у меня возникли новые идеи. Приготовься, я скоро буду богатым и знаменитым, пусть ради этого и придется пожить в Китае. Потому что хоть китайцы и заваливают нас дешевыми продуктами, мы можем утереть им нос, продавая наши умения и знания!»

— Ну вот, — простонала Жозефина. — Он все еще мыслит грандиозными категориями, он опять спешит. Ничего не понял.

«Я почти не пью. Только виски перед сном, на заходе солнца. Но не больше, клянусь! Короче, я счастлив и наконец у меня есть цель! Кстати, нам бы надо оформить развод. Так будет удобней, если я займусь новым делом…»

Развод… Это слово ранило Жозефину. Развод. Она как-то никогда об этом не думала.

— Но ты же мой муж, — вслух сказала она экрану. — Мы же должны быть вместе в горе и в радости.

«Я регулярно разговариваю с девочками, и они, кажется, поживают неплохо. Я очень доволен. Надеюсь, что Бартийе уже съехали и ты прекратила играть в сестру милосердия! Эти люди — паразиты общества, трутни. Отвратительный пример для девочек…»

— Да что он о себе возомнил? Думает, если его подружка разбогатела на туши и помаде, он теперь вправе читать мне нотации?!

«Надо обсудить, как мы проведем летние каникулы. Я еще не знаю своих планов. Вряд ли получится надолго бросить крокодилов. Пора собирать первые плоды своего труда. Скажи мне, какие планы у тебя, и я подстроюсь. Крепко целую. Антуан.

P.S. Теперь я зарабатываю и могу сам выплачивать кредит. Больше об этом не волнуйся. Я позвоню мсье Фожерону. Он теперь по-другому будет разговаривать со мной, каналья.

P.S. Вчера смотрел телевизор и ответил на все „Вопросы для чемпиона“! Здорово, правда?!»

Жозефина пожала плечами. Письмо Антуана возбудило в ней массу противоречивых чувств, и она молча застыла перед компьютером.

Опомнившись, взглянула на часы. Ирис с детьми скоро должны вернуться. И мадам Бартийе, которая ушла на свидание к Альберто. И Гортензия вот-вот придет из конторы Шефа. Покою конец. Продолжит завтра. Ей не терпелось продолжить.

Она закрыла ноутбук и стала готовить ужин. Но тут зазвонил телефон. Это была Гортензия.

— Я вернусь сегодня попозже. У нас тут вечеринка намечается на службе.

— Что значит «попозже?»

— Ну, не знаю… Не жди меня к ужину. Я не голодна.

— Гортензия, а как ты вернешься?

— Меня проводят.

— Кто?

— Пока не знаю. Уж кого-нибудь найду. Мамулечка, ну пожалуйста… Не порти мне праздник! Тут так классно работать, и все от меня в восторге. Столько комплиментов наговорили!

Жозефина взглянула на часы. Семь часов вечера.

— Хорошо, но прийти не позже…

Она замешкалась. Дочь первый раз просила позволения куда-то уйти, и Жозефина не знала, в котором часу ей следует вернуться.

— Десяти? Хорошо, мамулечка, я вернусь к десяти, не волнуйся… Вот видишь, с мобильником мне было бы гораздо удобнее. Ты могла бы в любой момент позвонить и не волноваться. Ладно…

Голос ее упал, и Жозефина могла себе представить, какую она состроила физиономию. Гортензия положила трубку. Жозефина опять застыла в недоумении. Может, позвонить Шефу и попросить, чтобы он проследил, как Гортензия сядет в такси? Гортензия разозлится, что она за ней присматривает, как за маленькой. И к тому же она ни разу не говорила с Шефом после того, как поссорилась с матерью.

Она сидела возле телефона, покусывая пальцы. Вот тебе и новая угроза: как управлять свободой Гортензии? Она чуть заметно улыбнулась. Вот уж два несовместимых слова, «управлять» и «Гортензия». Всякий раз, когда дочь слушалась ее, Жозефину это удивляло.

Она услышала, как в замке провернулся ключ, в кухню вошла мадам Бартийе и бессильно рухнула на стул.

— Ну все!

— Что все?

— Его зовут Альберто Модесто, и он хромой.

— Красиво звучит — Альберто Модесто.

— Но хромая нога — совсем не красиво. Вечно мне везет! Налетела на калеку.

— Но, Кристина, это не так уж важно!

— Ну не вам же идти по улице рядом с чуваком в ортопедическом ботинке! На кого я буду похожа, а?

Жозефина обалдело смотрела на нее.

— Мне пришлось схитрить, чтобы все выяснить! А то бы он меня еще долго за нос водил. Когда я пришла в кафе, он уже был там, весь такой нарядный, надушенный, воротник рубашки расстегнут, подарочный пакетик в руке… О, погодите!

Она протянула руку, демонстрируя на безымянном пальце колечко с чем-то вроде маленького брильянтика.

— Мы целуемся, он хвалит мой наряд, заказывает себе мятную воду, мне кофе, и мы говорим, говорим… Он говорит, что все больше и больше ко мне привязывается, что он хорошо подумал и решил снять мне квартиру, в которой я так нуждаюсь. Ну, я его целую прям со страстью, висну у него на шее, визжу и приплясываю — ну как дура набитая. А он раздулся, как индюк, но в отель меня почему-то не ведет. Время проходит, и я уже говорю себе, что это все как-то ненормально, придумала какую-то деловую встречу, чтобы свалить от него. Альберто целует мне руку и говорит, что в следующий раз мы купим газету и вместе просмотрим объявления. Я ушла и заняла наблюдательный пост на углу улицы. Так и выследила его. С хромой ногой! Такое впечатление, что он ее у старьевщика купил! Хромает, мадам Жозефина, да как хромает! Весь перекособоченный!