– Обе твои? – поинтересовался Баз.

– Импорт. – Винс разгладил журнал. – Заряжает ваши яйца, угу?

– Примерно так, Винс. МегаМАО определенно украшает жизнь. Одна таблетка – и ты властелин мира. Именно поэтому происходит привыкание. Действие настолько хорошо просчитано...

– Кончай проповедь.

– Как давно ты глотаешь МегаМАО?

Винс перевернулся на живот, чтобы пресечь дальнейшие расспросы. Его почти обнаженное бронзовое тело лежало в полной расслабленности, лицо было немного приподнято на маленькой надувной подушке, черные короткие завитки волос поблескивали.

– Несколько месяцев. Слушай, Баз, не строй из себя заботливую мамашу. Давай без проповедей.

– Без проповедей. Без проповедей. – Голос База сонно угас. Он лег на спину, его нежная белая кожа быстро краснела на солнцепеке, которым в этом волшебном краю можно было наслаждаться до самого Рождества.

Прошло столько времени с тех пор, как он был настоящим врачом, что ему казалось: извилины его мозга заржавели от простоя. Итак: симптомы, поведение, проявления... Он прищурился, пытаясь проанализировать свои наблюдения за Винсом в последние несколько месяцев. Пример первый – теперешняя летаргия. Когда это суперактивный Винс согласился бы полдня пролежать на солнышке, сонный, умиротворенный? На зимнем солнце, не в обжигающей печи летнего.

Редкая возможность, подумал Баз, для творца МегаМАО наблюдать побочное действие собственного изобретения. Он осторожно покосился на Винса.

– Тебе удавалось какое-то время обходиться без таблеток?

– Несколько дней.

– Похмельный синдром ощущал?

– Баз, к черту.

– Я полагаю... – голос База звучал немного мстительно, – я полагаю, так как у тебя неограниченный источник этой дряни, ты не заметишь похмельный синдром, даже если он расквасит тебе нос.

– Ты заткнешься?

– Да я так... – Баз вздохнул и перекатился на живот. – Прошло уже много времени после того, как мы с Тони попробовали МегаМАО на себе. Но это невозможно забыть. Я спрашиваю себя...

– Ты заткнешься или мне выдернуть у тебя ногу и затолкать тебе в глотку?

В глазах Винса сверкала угроза. Он изогнулся в поясе и отклонился вбок, словно изготовившись к драке. Все его тело тряслось. Коротко подстриженные волосы вибрировали, как наэлектризованные.

– Еще одно слово, падаль! – Его голос упал от... страха? – Еще одно слово, и я сброшу тебя со скалы!..

Страх прополз между ними, как скорпион, размахивая хвостом. Этот горячечный жар в темных глазах Винса! Баз поднял руки ладонями вверх – молчаливый знак капитуляции.

Он лег на спину и подставил себя солнцу. Чтобы не вытворял Винс, с ним все о'кей. Баз вспомнил последние месяцы, болезненные, лихорадочные. Когда его вышвырнули из всех казино, он чувствовал себя издыхающей крысой на дне глубокой шахты – ни света, ни воздуха. Винс спас его. Поэтому он имеет право вести себя как заблагорассудится. Даже как загнанное в угол, затравленное, но смертоносно ядовитое животное.

Налицо еще один побочный эффект МегаМАО: беспричинный страх. Белой склерой залеплено все вокруг радужки. Угрожающая складка губ. Оскаленные зубы... Состояние «беги-или-дерись!». С учетом характера Винса – постоянное «дерись!».

Баз погрузился в полудрему, когда прошлое по капле просачивается в настоящее. Винс всегда был его другом. Он имел право задать Базу маленькую трепку – после всего! Баз ему очень обязан. И не только ему. Еще больше он обязан Эйлин.

Эйлин уладила все его неприятности. Только благодаря ей он мог свободно существовать в обществе. Весь этот год казался фантасмагорией – как Ле-Рефьюж, оазис подавляющих излишеств, в котором все реальное – жена, сын, карьера, даже инстинкт самосохранения – казалось миражем, призраком из прошлого. В этом искаженном мире правдой было одно: Винс спас его.

Баз вдруг заплакал, слезы катились по его щекам.

– Эй, – позвал Винс. – Прости, что нарычал. Ты же меня знаешь.

– Я не из-за тебя. Эйлин... Я сломал ей жизнь, Винс. Уничтожил ее.

– Чепуха. Все бабы хотят, чтобы мы чувствовали себя из-за них виноватыми.

– Я действительно виноват. Ты... Я никогда не говорил тебе...

– Избавь меня от этих сопливых откровений, парень. Все то же самое. Еще одна кошелка добилась, чтобы отличный парень из-за нее чувствовал себя плохим парнем. Забудь про нее.

– Ты не... Ты знаешь, у нее есть своя работа, которую она из-за меня...

– У них одна работа – вести дом. Ради этого они живут на земле. Ради этого мы позволяем им жить. О черт, и этого они не делают!

– Я завидую тебе, Винс.

– Не завидуй. Будь мужчиной, Баз. – Он так сильно шлепнул его по плечу, что Баз скривился. Винс снова откинулся на спину. Баз смотрел на него взглядом, в котором читались одновременно и благодарность, и ненависть. Вот лежит человек, подцепивший его на крючок «блэкджека» и разрушивший карьеру Эйлин. Человек, намертво связавший его судьбу с судьбой детоксикационных центров, замаскированных толкачей МегаМАО. Вот его дружок, вечно благодарный ему за зачатого Ленорой ребенка. Вот его смертельный враг, если каким-то образом всплывет его истинная роль в этом зачатии... Вот двое мужчин, думал Баз, греющихся на солнышке, чьи судьбы так тесно переплелись, что расплести их может только смерть.

Странно, что Винс, такой стойкий против алкоголя и никотина, сорвался на МегаМАО. Но новый наркотик значил для него все: власть над растущей армией наркоманов, которой он дарил силы и покой не на короткие десять минут, а на целые дни. Свободу от всех источников снабжения, кроме собственных. Управление всем процессом, от начала и до конца, до уличной продажи. А сейчас, в его венах, МегаМАО освобождал и душу...

В следующем году они возможно обзаведутся собственным сенатором от МегаМАО. Огромные корпоративные начинания требуют постоянного представительства в стране настоящей демократии!

– Господи, какая красная спина! – воскликнула женщина.

Баз поднял голову и увидел очаровательное лицо Леноры Риччи. Она была в купальнике без верха, но ее маленькие голые груди закрывал шестимесячный голый мальчик.

Винс повернул голову одновременно с ним.

– Иисус Христос! – завопил он. – Кто вас двоих сюда пустил?

– Я устала, и меня тошнит от манхэттенского снега. Я считаю, что Юджин имеет право провести Рождество на солнышке, как его старик.

Винс сел и протянул руки к малышу.

– Эй, толстяк Юджин, иди к папочке! Поцелуй папу, ты, маленький гангстер, ты!

Ленора улыбнулась обоим – и Базу, и Винсу. Ее присутствие разволновало База. Эта женщина держит в руках его жизнь. А он – ее жизнь. У него закружилась голова. Исчезли угрызения совести, сожаления об Эйлин, жалость к себе. Он смотрел, как Ленора медленно массировала свои груди. Баз с ужасом сообразил, что она заигрывает с ним в присутствии собственного мужа. Может, от нее требуют второго ребенка? В таком случае...