Оперативник схватил его за руку, вывернул ее за спину и толкнул в сторону. И тут громыхнул взрыв. Ударило пламя, рванула земля. Стоявших поблизости раскидало ударной волной. Турецкий сам бросился на землю, прикрыв голову руками. А когда вскочил, увидел, как слетают с неба обгорелые лоскутки ткани, несколько секунд тому назад бывшие человеческой одеждой.

Пространство вокруг воронки было залито кровью. Это грязное месиво ужасало, неизвестно, сколько людей унесло взрывом в небытие. Турецкий бросил взгляд туда, где стоял Грязнов, поддерживая Наталью. Женщина сидела на земле, раскачивая головой из стороны в сторону. Слава склонился над ней.

«Что же произошло? – пульсировала мысль Турецкого. – Почему взорвалась бомба? Поскольку с сумками и кейсами всех удаляли, значит, взрывчатку кто-то принес на себе. Взрыв произошел в тот момент, когда оперативник толкнул в спину кавказца. Господи, неужели кавказец на себе держал взрывчатку и от неосторожного обращения она сдетонировала?»

Нужно было принимать какие-то меры, чтобы не упустить соучастников убийцы. Наверняка он прибыл сюда не один. По рации Турецкий передал сообщение службе ГАИ, находящейся на стоянке автотранспорта, чтобы задерживали все машины и проверяли документы, особенно обращали внимание на лиц с кавказской внешностью. Потом подбежал к Грязнову, спросил:

– Слава, как ты?

– Да, в общем, нормально, оглоушило маленько, – ответил он, помогая Гераниной подняться.

– Ну, не задело вас, и слава Богу!

Народ вокруг поднимался на ноги, отряхивался, ругался, ничего еще толком не понимая.

Турецкий помчался к стоянке автомашин, где уже действовал кордон гаишников, проверявших документы у всех отъезжавших с кладбища. Тут его и догнал Грязнов. Они уже подбежали к гаишникам, когда одна из машин вдруг резко рванула с места и, сбив работника ГАИ, устремилась по дороге.

– К машине! – закричал Турецкий Грязнову.

Они вскочили в милицейский «форд», Грязнов врезал по газам и помчался вслед за «маздой», на которой, вероятно, удирал один из преступников. Он до максимума увеличил скорость и несся по скользкой дороге, рискуя жизнью.

– Гони, гони! – наседал на Грязнова Турецкий. – Уйдут, гады! Уйдут!

– Не уйдут… – хрипел Грязнов. – У меня бензину хватит…

Красная «мазда» преступников стала сбавлять скорость, очевидно, им показалось, что никакой погони нет, можно расслабиться, оглядеться, но это длилось только несколько минут. Они быстро заметили сверкающую огнями машину милиции и увеличили скорость.

– Славка, уходят! Наше дело правое, Бог видит, он поможет!

– Теперь уже не уйдут! – закричал Грязнов, настигая «мазду».

В ее салоне был только один человек, и Грязнов сразу узнал его: Рустам Такоев!

– Прижимай его! – закричал Турецкий.

Впереди показался съезд на узкую дорогу. Грязнов заставил машину Такоева съехать на нее и тут же кинул свой «форд» вбок, на красную «мазду». Справа был откос дороги, слева давил «форд». Заскрежетало железо, и «мазда» уткнулась радиатором в крутой откос бетонной стены.

Грязнов выскочил из-за руля и вытащил Такоева за воротник из машины.

– Ах ты, червяк вонючий! – заревел Слава. – Убью мерзавца!

Рустам пробовал вырваться, крутился, плевался, но Слава его уже не отпускал. А когда для того, чтобы утихомирить, пару раз с силой поддал в бок крепким своим ботинком, тут Такоев сразу потерял и храбрость, и гонор.

– Встань, гад! – приказал Турецкий, вынимая пистолет. И этот жест окончательно добил чеченца. Он понял, что церемониться с ним, скорее всего, не станут. Пуля – и конец. И он испугался. Закричал:

– Я не виноват! Меня заставил Марат! Я не хотел!

– Он не хотел, слышишь, Слава? Кто этот твой Марат, где он?

И Рустам заговорил…

– Садись, гнида, в машину, – сказал десять минут спустя Грязнов.

Из бардачка машины он вынул наручники и сковал запястья Рустама у него за спиной.

– Поедем к твоему Марату…

Турецкий тем временем по рации вызвал помощь по адресу, указанному Рустамом. Машина выехала на трассу и понеслась в деревню Родионово, где на даче вдовы-генеральши обретался Марат Кацпаров, один из авторитетов московских чеченцев.

– Куда увез Тамару? – зло спросил Грязнов, не оборачиваясь.

– Я спас ее для себя! – высокопарно заявил Такоев. – Она принадлежит мне по праву. Она со мной будет счастлива и ждет ребенка!

– Ребенка? А ты уверен, что это твой ребенок?

– Чей бы ни был, будет мой!

– Зачем ты украл ее? – спросил Грязнов с презрением, обернувшись к преступнику.

– Я предложил ей поехать со мной, предупредив, что убью тебя, если она мне откажет. Она согласилась.

– А зачем ты на меня с ножом полез? Там, в подъезде?

– Ну и что? Там не получилось! Но если бы Тамара не согласилась уехать со мной, я бы все равно тебя убил. Она, когда узнала, что я с тобой сделаю, согласилась.

– Какая же ты мразь! Ничтожество!

– Грязнов, ты нищий! Ты не смог ничего ей дать! Она у меня купается в роскоши. А если со мной теперь что-то случится, она ни в чем не будет нуждаться!

– Случится, можешь быть уверен, – жестко сказал Грязнов.

Такоев взглянул на автомобильные часы и спокойно сказал:

– Все равно ее не вернешь. Руки коротки! Полчаса назад она с моим двоюродным братом улетела в Америку. Жалко, я не успел. Здесь с большими деньгами умному человеку делать нечего.

– Молчи, ничтожество! Клоп! Посмотри на себя, ты же гнида! У тебя не душа, а сортир! Какая жена, какой у тебя может быть ребенок, когда ты ненавидишь весь мир? Ты мертвец, труп! Твоя душа давно умерла! И жизнь не имеет смысла!

Рустам опустил голову, заскрипел зубами, из глаз его полились слезы, но они тут же сменились злобой и диким гневом.

– Я ненавижу тебя с первой нашей встречи! Твои рыжие волосы всегда вызывали у меня отвращение! – хрипло заговорил он. – Я полюбил Тамару и не собирался тебе ее отдавать! Как мог какой-то рыжий русский отнять любимую женщину у гордого чеченца? Немыслимо!

– Замолчи, ничтожество, или я всажу в тебя всю обойму! – взревел Грязнов.

– Нет, ты слушай до конца! Что бы ни случилось, жив я буду или мертв, она все равно моя. И ты никогда не сможешь узнать, где она находится. Я умру, но не скажу тебе этого.

Рустам замолчал, опустив голову и словно уснув, но губы его шевелились: чеченец молился о спасении своей души.

…Когда они подъехали к генеральскому дому, было уже совсем темно, светились три окна на втором этаже и два кухонных на первом.

– Кто есть в доме? – спросил Турецкий Рустама.