– Ты бы лучше пожалел меня. Тут полно всяких важных шишек.

– Какая интересная у тебя жизнь. Но как бы то ни было, тебе непременно стоит взглянуть на хаденскую запись игры, если есть такая возможность.

– Почему?

– Потому что с Дуэйном Чэпменом происходит что-то очень странное. Мы смотрели платную трансляцию для хаденов. Так вот, сначала Чэпмен был там, а потом вдруг исчез.

– Его унесли с поля. То есть его трил.

– Правильно. Но характеристики и жизненно важные показатели игрока должны транслироваться на протяжении всего матча, независимо от того, на поле он или нет. Данные остальных игроков есть, а его пропали. Уже пошли разговоры. Вот я и хотел у тебя узнать, может, это просто глюк в нашей записи.

– Я проверю и перезвоню тебе, – сказал я и отсоединился.

– Все в порядке? – заметив паузу, спросила мама, когда я повернулся к ней.

– Нужно кое-что уточнить. Я сейчас.

Она кивнула.

Я открыл доступ к хаденскому просмотровому режиму.

Еще недавно пустое зеленое поле вмиг покрылось данными: обо всех игроках – тех, что на поле, и тех, что на скамейке запасных; о текущей игре; о параметрах самого поля; о стадионе и степени его заполнения. Нынешними данными, данными за прошлые периоды, прогнозами, составленными при помощи программы искусственного интеллекта и социологических опросов.

Видеть все данные и саму игру можно было с любого угла, в том числе и глазами игроков на поле. Благодаря невероятному количеству камер, установленных по всему периметру площадки, а также объему информации, восполняющей и мгновенно воссоздающей то, что камеры упустили, ты мог виртуально ходить по полю во время игры, находясь таким образом в самой гуще событий.

Вот что представлял собой хаденский просмотровый режим.

На самом деле им могли пользоваться не только хадены. Помимо того что в противном случае это сочли бы дискриминацией, но и с точки зрения бизнеса такое ограничение не сыграло бы на руку любому спорту, где перевес болельщиков значительно смещался в сторону именно нехаденов. Люди платили за доступ немалые деньги, и было бы глупо отказываться от дополнительного дохода. Поэтому даже во время матчей на трибунах можно было видеть зрителей-нехаденов, поблескивающих сетевыми очками, с помощью которых они получали доступ к информации через хаденский режим.

Назывался он так не случайно, потому что был создан в расчете именно на хаденов – людей, давно привыкших жить в альтернативной электронной реальности; и то, что нехаденами воспринималось как безумное нагромождение данных, для них было вполне привычной ежедневной рутиной. Нехадены могли использовать этот режим, но предназначался он не для них. Им просто приходилось справляться с ним в меру своих способностей.

Как ни смешно, но именно трудности восприятия сделали хаденский просмотровый коммерчески привлекательным. Нехаденам он казался экзотикой и внушал ощущение, что с его помощью они смогут заглянуть в наш мир и понять, что мы на самом деле испытываем.

Ну да, конечно. Это как ходить в «Тако белл» где-нибудь в глуши Кинтана-Роо, а потом узнать, что этих «Тако белл», оказывается, тысячи.

Я подтянул данные на всех игроков «Бостон бэйз».

Тони не преувеличивал – сведения обо всех членах команды приводились с утомительными подробностями. Тут была и всевозможная игровая статистика – от количества метров, что они пробежали за игру, до детального разбора любых повреждений, полученных их трилами, и скрупулезного описания всех ситуаций, когда они чуть не потеряли конечности или были полностью отключены; а также все мыслимые эпизоды спортивной карьеры в прошлом и настоящем, независимо от их значимости. Не говоря уже о данных по текущему состоянию здоровья, включая пульс и нейронную активность.

На первый взгляд все это могло бы показаться странным. Ведь хилкетисты играют в трилах и никак не задействуют свои настоящие тела. Но у трилов есть полноценные сенсорные вводы и выводы, поэтому хаден чувствует то же, что его трил, и это влияет на его мозг. А наше эмоциональное состояние, как и у всех людей, действует на физическое. Когда мы вовлечены в какой-то процесс, наш пульс учащается. Наша мозговая активность резко возрастает, когда мы чувствуем опасность или гнев. Всё как у всех.

И все эти показатели были приведены для каждого игрока «Бостон бэйз».

Кроме Дуэйна Чэпмена. Его данных я нигде не обнаружил.

Я открутил запись на несколько минут назад, до того момента, когда Чэпмен точно был на поле. Его ячейка была на месте, только пустая. Кто-то еще до меня зашел туда и удалил все его данные из записи.

Это было глупо. Тысячи людей записывали игру с хаденского просмотрового режима для личного использования. Что им, разумеется, запрещалось, ведь, как гласил стандартный текст предупреждения, «все предоставленные материалы являются исключительной собственностью Североамериканской хилкетной лиги и не могут быть записаны или сохранены каким-либо способом и в какой-либо форме без письменного разрешения СХЛ и ее руководящих органов», но они все равно записывали. Что бы лига ни попыталась стереть, это почти наверняка уже было слито в общий доступ в «Агоре» и других онлайн-ресурсах.

И тем не менее данные стерли. Значит, для этого была причина.

Я посмотрел туда, где в окружении своей свиты стоял папа, и заметил, что чиновники лиги выдернули парочку каких-то людей из толпы папиных обожателей и оттащили их в сторону. Я запустил сканирование лиц и выяснил, что это крупные шишки из СХЛ.

Один из них наклонился, чтобы услышать то, что ему шептал на ухо чиновник, перехватил мой взгляд и быстро повернулся ко мне спиной. Через минуту он уже выходил из ложи, и за ним – все остальные.

– Опаньки! – пробормотал я.

– Что случилось? – спросила мама, посмотрев на меня.

– Кажется, на поле произошло что-то очень нехорошее.

– С игроком, которому оторвали голову?

– Да. Вся информация о нем была стерта с записи хаденского просмотрового режима, а начальство из СХЛ только что покинуло ложу.

– Скверно, – согласилась мама.

– Я не знаю, законно ли это, – сказал я.

– Что – уходить из ложи?

– Нет. – Я было подумал, что мама шутит, но она просто пыталась понять то, что я хотел ей сказать. – Удалять данные из записи. Если это была официальная трансляция для лиги, можно ли было взламывать информацию, которую они по закону должны хранить.

– И что это значит?

– Это значит, что мне, видимо, придется заняться своей основной работой, – ответил я и открыл канал связи с напарником.

Она отозвалась не сразу.

– Ну вы и сволочь, Шейн, воскресенье же! – наконец услышал я голос Лесли Ванн.

– Простите, – пробормотал я. – Я подумал, мы могли бы получить сверхурочные.