Свет. Свет откуда-то сверху. Где-то далеко над ней.

Он был именно таким, каким она его себе представляла, и все вдруг показалось легким и прекрасным. Исчезли голод и жажда. Исчезло все, что причиняло боль, и даже все мысли о том, какой глупой и наивной она была все эти годы. О том, что она должна была что-то понять. О том, что она, несмотря на ту защиту, которую сама же и возвела, все равно должна была что-то предчувствовать. Но ничего из этого больше не имело значения.

Мучившая ее совесть, давление в груди и постоянная боль в животе утихли навсегда, и единственным, что она могла чувствовать сейчас, была пьянящая гармония, которая позволила ей стать такой легкой, что она была на пути к тому, чтобы подняться с утрамбованного земляного пола и взлететь.

То, что откуда-то сверху упала капля воды, не заставило ее обратить на это внимание. Неважным было и то, что она упала на ее верхнюю губу и затекла ей в рот. Слишком поздно. Ее тело наконец сдалось, и теперь она улетит к чему-то светлому и радостному, подальше отсюда. То, что за первой каплей вскоре последовала другая, а потом и еще одна, не имело никакого значения.

Раньше все было бы по-другому. Раньше, когда она лежала и видела один и тот же сон снова и снова, пытаясь думать о том, что причиняет меньше боли. Это был сон о том, что начинается дождь. И небо вдруг потемнело от туч, из которых пошел сильный дождь, его капли в свою очередь попали в землю и через тысячи крошечных трещинок добрались до ее горла.

Но дождя так и не было. Так что эта капля, безусловно, была просто частью еще одного ее сна от той ее части, которая отказывалась сдаваться.

И все же она почувствовала, что упала еще капля. Она была уверена в этом. Она чувствовала, как она ударила ее по носу и побежала по ее щеке, не принеся совершенно никакой пользы. Но это не могло быть правдой. Этого просто не могло быть.

Однако что-то было не так, теперь она это понимала. Все вокруг как будто начало двигаться в неправильном направлении. Назад и подальше от света. Только сейчас она осознала это. Хотя сначала даже не поняла, что движется вперед. Или все это было просто какой-то иллюзией? Так бывает, когда думаешь, что поезд начал движение вперед, а он в действительности стоит на месте, в то время как тронулся поезд по соседству.

Нет, больше не было никаких сомнений в том, что ее что-то тянуло назад, туда, откуда она пришла, хотя она все время оставалась на одном и том же месте. Было ли это хорошо, она не знала. Но она всегда предпочитала двигаться вперед, а не назад.

Нет, она не хотела назад. Не хотела возвращаться к холоду и твердому полу. К боли и голоду. К унижению и всему ужасу, который пережила. К постоянной тревоге. Она точно не хотела этого.

Теперь она вспомнила, каково было ощущать все это. Боль, должно быть, уходила постепенно, не было никакого объяснения тому, что она не обратила внимания на движение. Оно в конечном итоге позволило ей перестать держаться за то, что было здесь, и позволить себе подняться к чему-то ослепительному, теплому и прекрасному. А теперь она снова опускалась вниз. Вниз, к тому, что причиняло такую боль.

Следующая капля попала в нижнюю губу, но потекла в неправильном направлении: вниз по подбородку и дальше вниз по шее, где повернула к уху. Перед следующей она еще немного приоткрыла рот, и когда капля попала на ее совсем засохший язык, она не просто убедилась в том, что это была вода, но и в том, что, хочет она того или нет, она все еще жива.

Он не был в Копенгагене с тех пор, как был маленьким и жил дома. Но он все равно узнал город. Красочные старые фахверковые фасады, мощеные улицы и всевозможные виды велосипедов, которые пересекали улицы взад-вперед. Казалось, за все годы, что его не было, ничего не изменилось. Каждый булыжник выглядел так, словно лежал там же, где и много лет назад. Даже запахи были такими же, как те, что остались в его памяти.

Но именно так он никогда на город не смотрел. Снизу и под совершенно другими углами город казался значительно спокойнее, чем обычно. Стресс и беготня были где-то наверху на улицах. Вот где время мчалось сломя голову, а люди спешили по своим делам, едва успевая переводить дыхание. Здесь, внизу, скорость была гораздо ниже, будто в параллельной реальности, где все двигалось в замедленной съемке.

Вдохи становились все глубже, а промежутки между ними все длиннее. Как будто он приближался к состоянию как в медитации, когда тело и мысли находились в идеальном равновесии, хотя он направлялся прямо в сердце шумного мегаполиса.

Кроме того, это был первый раз, когда он прибыл со стороны моря и смог бесшумно скользить по воде мимо Русалочки и толп туристов, которые собрались на набережной, пораженные тем, насколько маленькой оказалась статуя. Мимо новой оперы и Нихамна, а затем по каналам под мостами.

У него было ощущение полной гармонии, и, возможно, именно оно как раз было необходимо перед тем, что должно было произойти. Последнее спокойствие до того, как каждая его часть должна будет действовать на своем абсолютном пике.

Он встретил туристическую лодку с группой азиатов, которые начали махать ему, как будто впервые видели кого-то с таким же как у них цветом кожи. Он помахал в ответ, но отвернулся, когда они начали фотографировать. Тем временем он двигался по каналу, который через двадцать метров повернул налево в темноту под углом в девяносто градусов под еще один мост, где звук эхом отдавался между поверхностью воды и влажным кирпичом над ним.

Вынырнув на свет, он увидел справа от себя несколько причалов и без проблем смог протиснуться мимо других лодок и пристроиться у старого деревянного пирса.

Никто из пешеходов и велосипедистов, проходивших по набережной всего в нескольких метрах от него, не обратил на него никакого внимания. Даже парковщик, который стоял и записывал номер «Ниссана Примера», не заметил его, когда он пришвартовал спасательную шлюпку с надписью «Винтерланд» в самом центре города.

По пути в Копенгаген он позаботился о том, чтобы оставаться в датских водах у побережья в случае, если возникнет какая-то непредвиденная ситуация. Но ни разу он не видел кого-то, кто мог искать его.

Единственной его большой проблемой была та женщина из полиции, Ирен Лилья, по какой-то причине она вернулась в квартиру и еще и сумела найти его потайную комнату. Это можно было рассматривать как серьезную неудачу, и, как бы больно это ни было, оставалось только смириться с тем, что он никогда больше не сможет туда вернуться.

Насколько велик был нанесенный ущерб, покажет время. Кости в этот раз, к сожалению, сказали «нет» предложению лишить ее жизни. Но у него по крайней мере было достаточно строительных материалов, чтобы укрепить стену весьма основательно, и ей потребуется много времени, чтобы выбраться оттуда, даже если она получит помощь извне, а к тому времени он давным-давно закончит выполнение своего задания.

Он в последний раз проверил все вещи. На нем были бежевые шорты с карманами по бокам, кроссовки и тонкая серая куртка с капюшоном, которая немного свисала на бедра. На голове кепка и солнцезащитные очки. Сегодня был необычно жаркий летний день, и он наверняка сильно вспотеет. Но ничего не поделаешь.