— …И в рамках её решения, проложили путь к освоению космоса. Разве это плохо?

— Так ведь и начинали ведь осваивать в оборонной области прежде всего.

— Ты уверен, что «прежде всего»?

— Да. Мне дед рассказывал, который в центре имени Хруничева работал.

— А я не уверен. И тебе не советую так на слово верить человеку, который занимался узкоспециальной задачей. Слишком много людей не видят за деревьями леса и склонны абсолютизировать тот труд, которым они прямо сейчас занимаются.

— А я так не считаю. Тот шаг в космос был закономерен и просчитан. И просчитаны были все последующие шаги.

— А! Понял. Ты считаешь, что данный шаг не просчитан и сделан «в американском стиле»? Рекорд ради рекорда?

— Примерно так.

— Ну… Это ты загнул!

Сказано это было настолько скептически, что Дмитрий смутился и продолжил не сразу. Пришлось снова с мыслями собираться. Когда же он продолжил, в его тоне появились некоторые ёрнические нотки.

— Последнее время мы слишком много стали делать для рекорда. Мы стали выходить за рамки рациональности. Мы стали слишком сильно рисковать. В пустую.

— В пустую?! — крайне скептически заметил Василий, — и примерчики у тебя этого «слишком много» имеются?

— Естественно. Ты сам знаешь, что многое из того, что было сделано в космосе, можно было сделать более рациональным путём.

— Это мы сейчас так думаем, что «можно было сделать более рациональным путём». Всякий может быть «очень умным после».

— Но ты не отрицаешь, что можно было сделать лучшим путём?

— А кто это отрицает?! Не ошибаются только те, кто ничего не делают.

Демагогический заход, что применил Дмитрий, Василию был очень хорошо знаком. Слишком много таких «умников» в народе имеется. Особенно среди тех, кто любит порассуждать «на высокие материи» не имея за плечами опыта мало-мальски крупных дел и проектов. В жизни всё далеко не так, как тем умникам представляется. Любое решение принимается из учёта наличных возможностей и сложившейся ситуации. Причём эта ситуация может быть весьма сложной и включать в себя расчеты весьма далёкие от технических.

К сожалению, политика тоже часто вносит весьма серьёзные коррективы в те решения, что принимаются инженерами. И от этого никуда не денешься. Жизнь такова. И тут как раз не глупость политиков играет роль, а принципы принятия оптимального решения. Причём оптимизируемого не только в рамках текущих технических и научных реалий, а в рамках гораздо более широких. Отсюда и кажется, что можно было бы что-то сделать более рационально, так как не принимается в расчет то, что данное решение плод целой серии компромиссов межу целым букетом интересов разных групп общества. Василий это очень хорошо знал, и то, что Дмитрий вдруг проявил подобное невежество, для него было откровением. То, что выдал Дмитрий в следующие минуты только подтвердило догадку.

— Вот и сейчас — ну нахрена вот эту «межзвёздную пирогу» запустили?! — спросил Дмитрий в тоне прокурора.

Василий смекнул, «куда ветер дует» и решил несколько сбить гонор с собеседника, сам перейдя к несколько ёрническому тону. К тому же ему самому было любопытно что выдаст Дмитрий.

— Что, обидно? — ехидно заметил он.

— Да, блин, ну ведь дохрена бабок в это влупили! И мы и Китай!

— Ты себе противоречишь. По этой логике получается, что лучше бы на нас, наш Проект, эти же денежки потратили. Мож уже и Проблему «зарешили».

— Нет. Я не о том. Те исследования, что проводим мы, надо вообще на Луну выносить…

«Несколько неожиданный поворот», — заметил про себя Василий, но решил продолжить в прежнем стиле и подыграть.

— А лучше на Марс, — попытался съязвить он, но вышло наоборот. Дмитрий, погружённый целиком в свои страхи его неожиданно поддержал.

— …Или лучше на Марс!

— Ну ты хватил! — Василий аж руками развёл от удивления.

— Нет! Не хватил! Ведь по большому счёту, наши исследования опасны. А ну как эта авария повторится, и в Дыру ухнет полрайона?!

Некоторая сермяжная правда в этих опасениях была, но для того и остановили все пуски установки с выходом на вполне конкретные режимы «прокола» гиперпространства, чтобы исключить в будущем такие казусы. Для того и гоняли установку на режимах не предусматривающих генерацию «пены» или вообще каких либо «пузырей». Но так как Дмитрий был в таком состоянии, что прямолинейные рациональные доводы вряд ли бы подействовали Василий избрал тактику мягкого осмеивания. А для этого нужно было вплести в принципе рациональные доводы в, хохмаческую по характеру, ткань реплики.

— Не ухнет. Да даже если и ухнет, то и что? Ну поменяются одни болота на другие, одни лесочки на другие. Какая тебе разница где бруснику или грибы собирать?! — опять попытался перевести в юмор Василий.

— А если люди снова попадут?

Дмитрий категорически отказывался принимать тон Василия. Видно сильно у него некая идея в башке застряла и эту идею он всеми правдами и неправдами старался протащить сквозь скепсис собеседника. Но в том то и дело, что и Василий был не лыком шит.

— Попадут, если кто-то прорвётся через кордоны. А с теми дикими слухами, что тут среди дураков распространяют, никто к нам лезть не захочет.

— Так ли уж и не захочет? Идиотов всегда хватало!

— Ну так конкретно ИДИОТОВ и не жалко! — со смехом заметил Василий, — пусть себе с динозаврами целуются, или ещё куда они там загремят. У НАС чище будет.

— А Владимир и его группа, по-твоему, тоже идиоты?

— Какой-то ты нелогичный стал Дима, — с удивлением и уже серьёзно сказал Василий, — ведь ты сам хорошо знаешь, что именно для того, чтобы их оттуда вытащить мы тут и упираемся день и ночь.

Василия передёрнуло от того, насколько сильно изменился друг буквально за последние несколько дней. Может он его действительно не видел долго и это ему показалось? Или он его просто не знал?

Что-то сквозило в самом внешнем виде, в жестах, ужимках и вообще во взгляде, чего не было ранее. Во всём чувствовалась какая-то ТЬМА… иначе и слов-то не подберёшь. Ведь не было этого совсем недавно. Не было! Ещё до катастрофы не было. В первый день… не было? Или УЖЕ было?

Заглянув в глаза Дмитрия, Василий и вправду увидел там ту самую бездну, которая поселилась там с тех самых достопамятных дней катастрофы. Этот, чуть ли не экзистенциальный страх, что поднимается у многих при столкновении с Великой Тьмой, с тем, что невыразимо, но всегда присутствует у каждого где-то в глубине души, теперь целиком завладел Дмитрием.

Не удивительно, что и других, достаточно чувствительных натур, он смог перетянуть на свою сторону. Этот Страх, что ныне руководил его поступками и поступками небольшой группки, что они тут при Полигоне сколотили, не просто был чем-то всегда присутствующим у каждого человека. Он живёт с ним столько же, сколько помнит себя человечество. Он был с ним, когда по Земле бродили мамонты, он был с ним, когда он и человеком-то и ещё не стал.