Вита промолчала – сейчас любые слова были лишними. Она нашла того, кого искала. Только он стал другим. Насколько? Улыбается он хорошо.

В глубине кабинета щелкнула дверь, послышались гулкие шаги. Срывая плащ, в малую приемную вошел Давид. На нем было что-то вроде камзола, черного с серебром, брюки, заправленные в сапоги, – и штанины, и голенища украшал серебряный позумент.

– А вы говорили, тут все в юбках ходят! – возмущенно сказал Грига.

Виштальский усмехнулся и снял шляпу, тоже черную, с широкими полями и пышными перьями. Отросшие волосы были перехвачены широким обручем.

– Парни, оставьте нас, – сказал он, не сводя глаз с девушки.

– Если получится… – прокряхтел Рич.

Помогая друг другу, парни выкарабкались из кресел и прошмурыгали в соседнее помещение, где снова обрушились на что-то мягкое. Дверь за ними захлопнулась, упала тишина.

– Вот и свиделись… – негромко проговорил Давид. Вита грустно вздохнула.

– Не такой я представляла себе эту встречу, – проговорила она и попыталась встать. Попытка удалась. – Я столько сил потратила, прилетела искать, а вышло так, что не тебя надо спасать, а от тебя! Двести миллионов людей живут на Маран-им, – заводилась Бока, – и каждый из них может попасть в застенки… как это историки говорят? Реакционного антинародного режима?

Так это про вас с императором. Посмотри, в кого ты превратился! В гестаповца! В эсэсовца!

– Ну, тогда уж не в рядового эсэсовца, – спокойно поправил ее Давид, – а в рейхсфюрера СС. Чуешь разницу?

– Нет! Не чую!

– Хорошо, – сказал Виштальский. Сказал мягко, но в голосе его отчетливо прозвенел металл. – Хорошо, я – олицетворение сил реакции, опора тоталитарного строя, славный продолжатель дела Гиммлера—Мюллера—Берии—Пол Пота—Мбуви и так далее. А кто ты?

– Я? – переспросила Вита и ответила в том же тоне: – Представительница прогрессивных сил человечества!

– Ошибаешься, – холодно сказал Давид. – Ты – славная продолжательница дела Ленина или Че Гевары, выбирай по вкусу. Что, хотела бунт затеять, бессмысленный и беспощадный?

– Не бунт, а революцию!

– А какая между ними разница, пламенная ты моя революционерка? Или ты не знаешь, во что выльется эта революция? Так я тебе объясню. Вся социальная муть поднимется наверх, все подонки общества повылазят изо всех щелей! Ты инициируешь весь спектр удовольствий истинного революционера – будет полугражданская-полурелигиозная война, трапперы кинутся жечь божников или тех, кого они сочтут за таковых. Начнутся погромы и поджоги, самосуды и избиения младенцев. Появятся беженцы, расплодятся беспризорники, криминал станет править бал. Наступят разруха и голод, эпидемии и массовые психозы. Это будет! Обязательно! Хочешь принести весь этот ад на Маран-им? И после этого ты еще смеешь называть меня эсэсовцем? Да, по моему приказу и от моей руки кое-где порой проливается кровь. Кстати, я и Шака-Ло приказал повесить – это он вас предал, а я не люблю иуд. Так что капает кровушка кое-где у нас порой, но не потоками ей хлестать. Пойми ты, не для того мне дан чин Великого магистра, чтобы после меня Маран-им смердела трупами! Моя задача – обойтись бескровным воздействием в глобальном масштабе, удержать ситуацию от сваливания к истреблению инакомыслящих и массовому уничтожению!

– Да зачем же ее вообще решать, эту задачу?! – взорвалась Бока. – Жили же раньше курредаты без нас, и ничего! Это мы пришли к ним, вторглись, можно сказать, и зачищаем планету от коренного населения! И как зачищаем, а? Гуманно зачищаем, бережно, чтоб не все перемерли!

– Знаешь, какая между нами разница, Виточка? – печально улыбнулся Давид. – Ты переживаешь за двести миллионов маранитов, а я – за двадцать миллиардов землян. Откровенно говоря, мне наплевать на аборигенов, я защищаю интересы только родной планеты, интересы человечества Земли.

– Ой, ну надо же! Последний рыцарь нашелся!

– Да, я – рыцарь. Надеюсь, что не последний. А вот ты – предательница.

– Что-о?! Что ты сказал?!

– Ты последовательно предаешь землян, – раздельно проговорил Давид, – когда поддерживаешь ее врагов, ибо любая помощь трапперам – это дестабилизация, нарушение баланса не в нашу пользу. И чтобы выправить этот баланс, мне придется затратить больше сил и времени, пролить больше пота и крови. И по чьей же вине – моей? Или все же по твоей, Виточка? Подумай!

– Подумай… – горестно сказала Бока, готовая заплакать. – Подумай сам! Ты же галактист!

– У меня такое впечатление, что ты неверно толкуешь обязанности галактистов. Для чего, по-твоему, Земля засылает резидентов на планеты с гуманоидными цивилизациями?

– А что, это не ясно? Галактист – это тот, кто несет прогресс! Отсталым планетам.

– Правильно. А для чего?

– Что значит – для чего?

– Ну, для чего он его несет, этот прогресс? Просто так?

– Ну, чтоб развивались расы.

– Тоже верно. Но как-то общо. А конкретно если, то галактисты вовсе не таскают по Вселенной факел цивилизации вообще. Мы несем гуманоидам земную цивилизацию, приучаем расы к земной морали и этике, мы делаем все, чтобы на отсталых планетах земным духом пахло, чтобы гуманоиды на Сарголе, Тьет, Намассе или здесь, на Маран-им, исповедовали наши принципы и защищали наши интересы. Чтобы они дрались за них, считая своими, разделяя с нами наши побуждения и порывы, ценности и идеалы, цели и средства. Понимаешь? Никто не заботится о человекоподобных туземцах в силу высокой нравственности, испытывая благородное стремление помочь братьям по разуму. Все гораздо проще, грубее, четче – мы хотим расширить Землю до пределов Галактики. Вот и все.

– Как просто! – усмехнулась Вита. – Следовательно, цель оправдывает средства?

– Если цель – послужить Земле, сделать Планету сильнее, то да, безусловно.

– Но это же страшно, Дава! Неужели ты не понимаешь? Почему ты выбираешь изо всех решений не самое доброе, а самое эффективное? Разве власть не может быть доброй?

– Может. Но не должна! – убежденно сказал Виштальский. – Добрая власть – слабая, она будет мириться с преступниками, уговаривать бунтовщиков, беспомощно мямлить красивые слова, вместо того чтобы идти на крутые меры. Но добро – именно в насилии! Хороший земледелец без жалости выпалывает сорняки, а не ждет, пока они погубят его посев. Пастырь, который добр к паршивой овце, творит зло всему стаду! Власть должна следить за тем, – продолжил он назидательно, – чтобы все соблюдали закон, и наказывать тех, кто преступает его. А как это сделать, не применив силу? Закон – это не кодексы. Закон есть точно отмеренная сила! Этому – десять плетей, ибо проступок его невелик. Того – на каторгу, он опасный разбойник. Но когда нет силы, и нет воли применить ее… тогда плохо. Тогда начинаются разброд и шатание, приходит смута и умножается зло…

Давид внезапно протянул к Вите руки и обнял девушку, крепко прижимая к себе.