Камил неловко ее обнял, погладил по пушистой головке.

– Перестань, Галя, глупо же. Стоит ли убиваться из-за какой-то пляжной девчонки.

– Я убиваюсь не из-за девчонки.

– Из-за чего же?

– Они нас убьют, Сережа, они нас обязательно убьют. Но мне нельзя умирать.

– Ты не умрешь, не говори ерунды.

– Сереженька, ты ничего не знаешь. Может быть, я не та, за кого меня принимаешь. Может быть, я подлая.

Камила утомил пустой разговор. Да и слишком много глаз смотрело в их сторону. В том числе укоризненный взгляд Ивана Михайловича, вышедшего на крыльцо с папиросой. И еще высокий блондин на пляже, тезка, который, потеряв его из виду, зашел в воду, откуда открывался более широкий обзор. С этим молодым мужчиной они, можно сказать, почти подружились, хотя за несколько дней не обменялись парой слов. Сыщик был лишь одной из теней, стоящих за спиной у Камила, но, в отличие от других, доброжелательной тенью, не внушающей опасений. Напротив, эта улыбающаяся тень в ближайшие часы должна была оказать ему важную услугу.

– Галя, ответь, пожалуйста, ты веришь мне?

– Нет, но я люблю тебя.

– Тогда слушай внимательно. И прекрати реветь. Те люди, которых ты боишься, не смогут причинить нам зла, если выполнишь все, как скажу.

Беженка насторожилась, услышав незнакомые, суровые нотки.

– Да, коханый?

– Сегодня ты не вернешься домой.

– Поедем к тебе?

– Нет, ко мне не поедем. Отсюда отправишься на вокзал, купишь билет и сядешь в поезд на Петербург. Там снимешь комнату и будешь жить тихо, как мышка, пока не получишь от меня весточку.

От удивления у нее высохли слезы, а в груди поместился будто ватный ком.

– Но как же?..

– Ничего не как же.

– Сережа, ты что? И домой нельзя заскочить?

– Нет, нельзя. Только смотри, чтобы никто за тобой не увязался. Сколько у тебя денег? На билет хватит?

– На билет? Сережа, ты с ума сошел?

Но она видела, что он не сошел с ума, и уже внутренне подчинилась. Больше того, почувствовала вдруг огромное облегчение, словно долго карабкалась в гору, выбилась из сил, и наконец кто-то сердобольный дал ей пинка – и она покатилась вниз.

– Спрашиваю, хватит или нет?

– На билет хватит, но…

– Я пришлю перевод на Главпочтамт… на первое время.

– Сереженька!

– Все, Галя. Заболтались мы с тобой. Хочешь жить, сделаешь, как сказал.

Повернулся, чтобы уйти – холодный, сразу ставший чужим, – но она удержала его за руку. С упавшим сердцем спросила о главном:

– Сереженька, как же ты найдешь меня?

Улыбнулся уже издалека:

– Не сомневайся, Галчонок. Россия – маленькая страна.

Одетый в полувоенный френч, с медицинским саквояжем в руке Сидоркин важно вступил в офис «Топаза». От конторки к нему приблизился пожилой охранник с автоматом через плечо. Пылающий взгляд выдавал в нем особиста, не дослужившегося до майора. Сидоркин предъявил документ, который по тщательному размышлению выбрал для ответственного визита: удостоверение санитарного врача Похлебкина Иннокентия Львовича. На фотке Сидоркин пучил глаза, как при базедовой болезни.

– Ну и что? – спросил охранник, ознакомясь с удостоверением. – Чего надо-то?

– Бубонная чума, – коротко ответил Сидоркин. – Пять случаев за неделю. Проверяем сомнительные объекты.

– У нас сомнительный объект?

– Выше среднего, – сказал Сидоркин. – Инструкция Минздрава за номером восемнадцать. Прошу выделить сопровождающего.

– Ни хрена себе… – охранник, ошеломленный, вернулся в стеклянную конторку и минуты три с кем-то советовался по телефону. Видно, получил нагоняй за дурость, потому что изменился в лице и лишь односложно отвечал: – Есть! Да, понял… Нет, не выжил!

Вернулся к Сидоркину злой. Велел поднять руки.

– Не имеете права, – возразил Сидоркин. – На сотрудников санитарной службы распространяется Венская конвенция, – но спокойно дал себя обыскать.

– Там что? – охранник ткнул пальцем в саквояж.

– Бомба, – сказал Сидоркин, криво улыбаясь.

– Откройте.

– Пожалуйста. Но это уже превышение полномочий. Статья УПК.

Охранник небрежно поковырялся в бумагах, бинтах, склянках, заинтересовался прибором, напоминающим мобильную трубку, но меньшего размера.

– Это что?

– Датчик Пауэра. На вирусы реагирует. Да вы хоть имеете представление, товарищ, что такое бубонная чума?

– Имею, товарищ. Ее у нас в конторе навалом. Иди, ищи.

В прихожей появился мужчина лет тридцати, приодетый под офисного служащего – в строгом костюме, с кожаной папкой в руке. Его принадлежность совсем к иному братству выдавал лишь цепкий, обволакивающий взгляд.

– Ну? – спросил у охранника.

– Баранки гну, – ответил охранник. – Проводишь вот этого, куда ему надо. И доставишь обратно.

Экскурсия по трехэтажному офису заняла у Сидоркина около получаса. Он посетил все туалеты, подсобные помещения и несколько кабинетов. По дороге познакомился с сопровождающим, но не близко. Тот назвал себя Бурмистровым, и на все вопросы отвечал «да» или «нет», или невразумительным мычанием. Длинную фразу произнес только один раз, когда Сидоркин сказал, что хочет обследовать кабинет генерального директора.

– Думай, что говоришь, – хмуро буркнул. – Кто тебя туда пустит.

– А почему? Какие проблемы?

– Проблем пока нет, но будешь совать нос, куда не надо, сразу возникнут.

– Вопросов не имею, – смирился Сидоркин. В трех туалетах, а также в подвале оставил недорогие, но емкие сувениры, которые извлек из нижнего, потайного отделения саквояжа. Сделать это оказалось непросто, сопровождающий следовал за ним как тень. В двух туалетах Сидоркин прикинулся, что у него понос, в третьем попил водички из-под крана, а в бойлерной, достав датчик, заинтриговавший пожилого охранника, предупредил Бурмистрова:

– Если будет вспышка, падай на пол и не дыши.

– Чего?

– Ничего… у меня вакцина привита, а тебя может секануть. Женатый, нет?

– Погоди, – сказал Бурмистров. – Я выйду, тогда экспериментируй.

Сидоркин в нем не ошибся. Малый был из тех крепышей, которые больше всего не любят подставляться понапрасну. В бойлерной оставил самый большой подарок, на случай особенного праздничного фейерверка.

Когда вернулись к выходу, пожилой охранник еще разок его обыскал, что было явным перебором.

– Ну что? – полюбопытствовал дружески. – Поймал своего вируса?