Кто-то вдруг окликнул Диего. Встрепенувшись, он сиганул с крыльца через перила и, лишь чудом не переломав себе ноги, подскочил к нескольким ребятишкам, гоняющим мяч. Они не могли знать его, ушедшего из ковена давным-давно, но все равно расплылись в улыбках и принялись дразниться, забираясь ему на спину.

– Ох, ступайте осторожно! – крикнула нам в спины Адель. – Не наступите на… Как это будет на английском… Коровьи лепешки, точно! У нас очень много ферм и конюшен.

– Вы живете за счет них? – поинтересовался Исаак, делая очередную пометку в блокноте, когда Адель повела нас в глубь поселения.

– Нет, просто разводим. Для себя. Если ты имеешь в виду деньги, то зарабатываем мы их в Мехико…

– Мехико? – переспросил Коул растерянно, замедлив шаг. Без навахона он явно чувствовал себя неуютно. Шел впереди и не давал себя обогнать, будто боялся, что кто-то притаился в зарослях бузины и обязательно нападет, как только он отвернется. – Если я правильно помню, от Лакандонских джунглей до Мехико больше тысячи миль… Ох, ну да, конечно, – Коул хлопнул себя по лбу, – двери! И много у вас таких?

Адель взглянула на него с восхищением и кивнула:

– Достаточно. Почти в каждый город Мексики да найдется свой портал. Микаэлл ведь раньше смертным помогал, никому в просьбе не отказывал, прямо как сама Сантимиса… Вот наш ковен до тысячи членов и вымахал!

– Сколько?! – Исаак, поправляющий сандалии, едва не выронил блокнот. – Как вы здесь все помещаетесь?!

– Никак, – ответила Адель насмешливо. Сухой ветер трепал ее огненные волосы, отчего казалось, что она горит, как спичка. – Большая часть ковена работает в крупных городах, смотрит за заправками и кафе, которые принадлежат семейству Де`Траст. Санта-Муэрте – единственный ковен во всей Мексике, а неприкаянных здесь раньше было в десять раз больше, чем в США. Отсюда и численность.

Диего вдруг возник рядом, кружа на спине какого-то беззубого мальчишку в грязной бейсболке. Поставив того на землю, он обвел взглядом маленькие шале, мимо которых мы шли, невольно заглядывая в окна.

– Подожди… Ты сказала «раньше»? Как много неприкаянных пополнили ряды Санта-Муэрте с тех пор, как умер Микаэлл?

– Все. – Адель улыбнулась. – Хоакин обязал принести ковенант и строго следовать ему всех ведьм и колдунов, проживающих в Мексике. Ты либо в Санта-Муэрте, либо уезжаешь. Я уже и не припомню, когда видела неприкаянного в последний раз.

– Ого… Видимо, Хоакин не такой уж дерьмовый Верховный, как я думал, – хмыкнул Диего с плохо скрываемым разочарованием и оглядел некогда родные места. – А с виду ничего не изменилось за тридцать лет.

Бирюзовые глаза, вбирающие лучи палящего солнца, потемнели. Несмотря на то что Диего улыбался, ему было грустно – я чувствовала это не как его Верховная, а как его друг. Это бы вот-вот заметили и другие, если бы Диего не отвлекла шумная толпа колдунов, набросившихся на него с объятиями. С каждым он по-свойски здоровался, гогоча и раздавая пять, а с несколькими девушками даже поцеловался (кажется, взасос).

– Одри, подойди сюда! Смотри, это Михель, лучший во всем ковене автомеханик. У него, кстати, не только заправочные шланги длинные… А вон там Николетт. Когда я еще был новичком, мы часто ссорились, пока не напились вместе мескаля и… Ну, ты понимаешь. А того патлатого парня видишь? Это Бертин, мы с ним… – Диего принялся сыпать бесконечным количеством имен и историй, повиснув у меня на плече. Я успевала лишь кивать всем подряд в знак приветствия, пока Диего не указал пальцем на белобрысого колдуна, слишком светлокожего для здешних мест. Волоча корзину с подгнившими фруктами, он прошел мимо, даже не обернувшись, когда Диего позвал его громким «Рико!». – Эх, видимо, Рико все еще злится на меня за то, что я трахался с ним и с его сестрой одновременно… Вот ханжа!

– Боже, Диего, в этом ковене остался хоть кто-то, с кем ты не спал? Кроме Хоакина, конечно.

Лицо Диего приняло такое сосредоточенное выражение, будто он высчитывал в голове математическую формулу, но даже спустя пять минут ответа так и не последовало.

Мы пошли дальше, петляя между шале, каменными колодцами и стадами овец, пасущимися там, где им вздумается. Каждый, кого мы встречали, был занят работой, и я гадала, всегда ли в Санта-Муэрте быт наполнен таким количеством хлопот или же дело в подготовке к празднеству. Молодые девушки в белых платьях с цветочным орнаментом таскали связки бананов, подносы со свежим хлебом и стеклянные кувшины чего-то, что по резкому запаху, тянущемуся через все поселение, напоминало херес. Седовласый мужчина в традиционном пончо крутил на вертеле кукурузные початки – штук пятьдесят, не меньше! Мой золотой браслет незамедлительно откликнулся на аппетитный аромат, и я спрятала вибрирующую руку за спину, шикнув на гримов, чтобы набрались терпения.

Почти из каждого домика доносились звуки лютни и звон бубенчиков, но вместо того чтобы раздражать, вся эта кутерьма погружала в медитативный транс. О том, что мы находимся в ковене некромантов, где детей с пеленок учат воскрешать мертвых, напоминало немногое. Но все-таки напоминало: вместо домашних кошек по улицам скитались ягуары и пумы. Точнее, мертвые ягуары и пумы, да. Они никого не трогали, молча следуя за своими хозяевами, но все равно ужасали. Просветы в ребрах, раздробленные грудные клетки, отсутствие хвостов и ушей, а у некоторых даже глаз. Адель объяснила, что никто не имеет права лишать свободы тех, кто был в ней рожден, поэтому некроманты и заводят только мертвых животных – тех, кто «родился» во второй раз уже благодаря им.

– А это что? – спросила я, задержав взгляд на квадратной колонне, возвышающейся прямо посреди оживленной улицы.

В ней было вырезано окошко, в котором гнездился женский скелет – Святая Смерть, статуэтку которой Диего хранил в своем кармане. Только эта была раз в пять больше, разодетая в натуральные платки, юбки и украшения из настоящего золота. Браслеты раскачивались на ее руках, сложенных кувшинкой. На них коптили черные свечи, а в ногах у Муэрте стояла открытая коробка шоколадных конфет, растаявших на солнце.

– Часовенка, – ответил Диего с пренебрежением, проходя мимо. – Они здесь на каждом шагу. Служат мини-версией храмов для молитв и отгоняют призраков, иначе представь, сколько бы их сюда налетело, на такое-то скопище некромантов!

Через двадцать минут мы дошли до края поселения, огражденного джунглями, как забором. Перед нами возникло очередное шале, только маленькое, дырявое и давно не знавшее ремонта. Именно его Адель щедро предоставила нам на целый день. Исаак ввалился внутрь с измученным стоном и тут же распластался перед само собой вспыхнувшим камином, источающим мятную прохладу. Майка пошла пятнами пота у него на спине, как и у Коула: тот, в отличие от Исаака, тут же бросился в душ.

– Ты общалась с Микаэллом на Día de los Muertos[16], Адель?

Я развалилась на плетеном стуле и, сбросив под него рюкзак, покосилась на раскрытую дверь. Диего стоял на крыльце, перегородив уходящей Адель путь, и его напряжение выдавало лишь серебряное колечко в губе, виляющее из стороны в сторону. Я была удивлена тем, как стойко он держался все то время, что мы находились в Санта– Муэрте. Даже не подрался с Хоакином и совсем не заговаривал о Микаэлле… До этого момента.