— Он все время повторял, что не допустит, чтобы ее ребенок был незаконнорожденным.

Алекс пристально посмотрела на него из-за темных очков.

— Тогда почему он сам на ней не женился?

— Он сделал ей предложение.

— Что же помешало?

— Я. Я тоже ей сделал предложение. — Заметив ее замешательство, он выдохнул:

— Все ведь случилось на следующее утро после э-э…

— Понятно. Продолжайте.

— Седина еще не совсем пришла в себя и сказала нам, что плохо соображает и не может принять решение. Она умоляла нас не приставать к ней. Но Рид сказал, что она должна выйти замуж немедленно, а то все узнают, что случилось.

— Все равно все узнали, — заметила Алекс.

— Он хотел, сколько мог, защитить ее от сплетен.

— Должно быть, я очень тупа, но я никак не могу этого понять. Двое любящих мужчин умоляют Седину выйти замуж. Почему же она отказывается?

— Она не хотела выбирать между нами. — В раздумье он сдвинул брови. — Знаете, Алекс, это было первое умное и зрелое решение Селины. Мы учились в последнем классе. Бог свидетель, у Рида совсем не было денег. А у меня деньги были, но моих родителей хватила бы кондрашка, если бы я женился, не кончив школы, да еще на Седине, носившей ребенка от другого.

Однако у нее была еще одна причина, более важная, чем деньги или согласие родителей. Она знала: если она предпочтет одного из нас, это навсегда разрушит нашу дружбу. Третий стал бы лишним. И когда ей пришлось принимать решение, она не захотела разбивать наш треугольник. Забавно, правда? Хотя он все равно не уцелел.

— Что вы хотите сказать?

— Когда мы вернулись из Эль-Пасо, отношения между нами изменились. Раньше мы всегда были предельно честны друг с другом, а теперь все время как бы настороже. — В его голосе звучала грусть. — Когда она ходила беременной, Рид виделся с ней гораздо реже меня, да и я навещал ее нечасто. Мы были заняты в школе, а она в основном сидела дома. Ну мы, конечно, делали вид, что нас по-прежнему водой не разольешь, но когда сходились вместе, то слишком старательно притворялись, что все в порядке.

В тот вечер, когда она попыталась избавиться от вас, вы стеной встали между нами. Ни один из нас так и не смог ни перелезть через нее, ни обойти ее, ни пробиться сквозь. Стена оказалась непреодолимой. Разговоры стали вымученными. Смех неестественным.

— Но вы ведь не бросили Седину.

— Нет. В тот день, когда вы родились, мы с Ридом примчались в больницу. Не считая вашей бабушки, мы были первыми людьми, с которыми вы познакомились.

— Очень этому рада, — быстро сказала она.

— Я тоже.

— Будь я на месте Седины, я бы уловила момент и подцепила кого-нибудь из вас.

Его улыбка медленно угасла.

— Рид больше не делал ей предложения.

— Почему?

Джуниор знаком попросил официантку налить ему еще кофе. Затем, зажав чашку между ладонями, уставился в ее темную глубину.

— Он так и не простил ее.

— За Эла Гейгера?

— За вас.

Пораженная, Алекс прикрыла рот рукой. Знакомое чувство вины, которое она носила в себе всю жизнь, словно тисками, сдавило ее.

Почувствовав ее волнение, Джуниор поспешно сказал:

— Не потому что она забеременела. Он не мог простить ей попытки аборта.

— Не понимаю.

— Видите ли, Алекс, сам Рид ведь выжил наперекор судьбе. Если кому-то и было написано на роду пойти по кривой дорожке, так это ему. Казалось, скорее рак на горе свистнет, чем он выбьется в люди. Работники попечительных заведений, если бы такие водились тогда в Пурселле, наверное, показывали бы на него пальцем и говорили: «Вон идет пропащий человек. Он плохо кончит. Вот увидите». И ошиблись бы. Несчастья только закаляют Рида. Он отважен. Силен. Его сбивают с ног, а он поднимается к продолжает драться.

Теперь возьмем меня, — предложил он с презрительным смешком. — У меня столько недостатков, что я могу смотреть сквозь пальцы на слабости других. И я понимал, какое смятение и ужас, вероятно, испытывала Седина. Она пошла на отчаянный шаг, потому что испугалась, что все раскроется.

А вот Риду не понять, как можно выбрать путь наименьшего сопротивления. Он не простил ей этой слабости. Он чертовски требователен к себе и всех меряет на свой аршин. Но по его мерке почти невозможно жить. Поэтому он постоянно разочаровывается в людях. Он слишком высоко поднимает планку.

— Он циник.

— Мне понятно, откуда у вас такое впечатление, но он только внешне такой непробиваемый. Когда он, разочаровывается в ком-то, а это происходит довольно часто, потому что люди всего лишь люди, он страдает. А страдая, становится злым.

— Он был и с моей матерью злым?

— Нет, никогда. В силу их отношений она больше, чем кто-либо, заставляла его и страдать, и разочаровываться. Но озлобиться против Седины он не мог, ведь он ее так любил. — Джуниор спокойно взглянул на Алекс. — Просто он не мог простить ее.

— И поэтому отошел в сторонку, уступив вам место?

— Которое я беззастенчиво занял, — рассмеялся Джуниор. — Я не такой привередливый, как Рид. Я не требую совершенства ни от себя, ни от других Да, Алекс, несмотря на все ее недостатки, я вашу мать любил и хотел, чтобы она стала моей женой на каких угодно условиях.

— Почему же она не вышла за вас, Джуниор? — с искренним недоумением спросила Алекс. — Она ведь любила вас, я знаю.

— Я тоже это знаю. Ведь я чертовски хорош собой. — Он подмигнул Алекс и улыбнулся. — Вряд ли кто мне сейчас поверит, при той жизни, что я веду, но я был бы Седине верным мужем, а вам — прекрасным отцом. По крайней мере, мне очень того хотелось. — Он сцепил руки на столе. — Сколько раз я просил ее выйти за меня, но она всегда отказывала.

— Однако вы все же не отступали, вплоть до той самой ночи, когда она умерла.

Он быстро поднял на нее глаза.

— Да, в тот вечер я пригласил ее на ранчо, чтобы сделать предложение.

— И сделали?

— Да.

— И?

— С тем же успехом. Она отказала мне.

— Догадываетесь, почему?

— Да. — Он поерзал на месте. — Она все еще любила Рида. Всегда и неизменно ей нужен был только Рид.

Алекс отвернулась, она знала, как больно ему в этом признаваться.

— Джуниор, а где вы были в тот вечер?

— На ранчо.

— Я имею в виду — после того, как проводили Седину домой.

— Я не провожал ее. Подумал, что отец отвезет ее.

— Ангус?

— Я тогда очень расстроился, потому что она снова отказала мне. Видите ли, я уже сказал родителям, чтобы они привыкали к мысли о том, что скоро у них появятся невестка и внучка. — Он беспомощно развел руками. — Я жутко разозлился и бросился вон, просто дал деру, оставив Селину там.