— Куда ты собрался? Дороги-то нынче непроезжие, всюду грязь.

— Дорога до Дью проезжая в любую распутицу — досюда-то я добрался. А оставаться здесь нам нельзя, — говорит юноша.

— Жаль, что тебе придется везти бедняжку через весь Спидлар! И это после такой тяжелой зимы...

— Так как насчет провизии?

— Ну, запасов у нас самих немного, но как я могу отказать целителю? — бормочет Джэдди, заглядывая в лари и бочонки. — Вот сушеные фрукты... сыр... галеты есть, малость жесткие, но в пути сгодятся...

Юноша невольно улыбается, глядя, как под это неумолчное бормотание на столе вырастает горка съестного.

— Бедняжке сухой кусок в рот не полезет, надо его смочить. Водой или сидром... Не стой столбом. Укладывай все в свои сумы. А я посмотрю, может, еще что найду.

Невольно улыбнувшись, Доррин начинает собирать продукты, но улыбка исчезает, когда на кухне появляется Джардиш.

— Я тут попросил твою повариху....

— Еда — это мелочи. Ты, целитель, в долгу передо мной за то, что я занес в конюшню твою подружку. Это был рискованный поступок, — голос Джардиша звучит жестко, хотя встретиться с Доррином взглядом он не решается.

— Не такой уж и рискованный, — отзывается Доррин, сжимая темное дерево посоха.

— Ты мне должен! — настаивает Джардиш, и за его словами юноша чувствует биение хаоса.

— Пожалуй. Получи-ка должок той же монетой!

Доррин выпускает из рук посох и смотрит Джардишу в глаза.

Тот пытается отпрянуть, но удерживающие его запястья пальцы кузнеца крепки, как сталь, которую он кует.

— Я отплачу тебе гармонией! — хрипло, почти надрывно смеется Доррин, свивая вокруг торговца магическую паутину. — Ты больше не сможешь иметь дело с хаосом, даже в мелочах. При любом соприкосновении твоя кожа будет зудеть и шелушиться!

Его глаза вспыхивают, и тьма изливается из них на Джардиша, корчащегося в железной хватке.

— Ты убил меня! — рыдает дрожащий торговец, когда юноша отпускает его. Он поворачивается и, волоча ноги и расчесывая на ходу шею, бредет прочь.

Доррин возвращается к стойлу, подняв Лидрал вместе с тюфяком, переносит ее на повозку, а потом выводит обеих лошадей из конюшни.

Джардиш, в одних подштанниках, стоит у колодца, выливая на себя ведро холодной воды.

— Еще одно... еще одно...

— Что за проклятие ты наложил на него? — кричит повариха Джэдди, выбегая на грязный двор. — Ничего хорошего из этого не выйдет! А я-то думала, ты славный парнишка!

— Я лишь благословил его тяготением к гармонии, — отвечает Доррин с невеселой улыбкой.

— Да это ведь хуже смерти! Как ты можешь быть таким жестоким?

Доррин выразительно смотрит в сторону повозки.

— Ты что, думаешь, это он ее? Нет, он не мог... — стряпуха едва не плачет.

— Сделай это он, его бы уже не было в живых.

— Ты справедлив, а это пугает еще больше, — качает головой повариха, оглядываясь на Джардиша. — Никто не в силах проклясть тебя страшнее, чем ты уже проклят. Все, кто окружают тебя, будут страдать.

— Они уже страдают, — печально откликается Доррин, садясь на козлы и щелкая вожжами.

Повозка, слегка кренясь, выкатывает с грязного двора на дорогу.

После крутого поворота Доррин выводит повозку на прямую дорогу. Лидрал, обложенная подушками и укрытая одеялом, спит.

Управлять повозкой сложнее, чем ездить верхом. Сиденье возницы жесткое, дорога размыта.

— Эй, на повозке!

Близ дороги, на стволе упавшего дерева сидят два оборванца. Сердце Доррина начинает биться быстрее. Потянувшись чувствами к обочине и уяснив, что незнакомцев действительно двое и луков у них нет, он левой рукой пододвигает посох поближе, чтобы его можно было выхватить в любой миг. Развернуть повозку, чтобы удрать, все равно не успеть, к тому же ему позарез нужно попасть в Дью.

Двое мужчин с мечами в руках неторопливо выходят на дорогу.

— Привет. Мы тут собираем пошлину, — заявляет бородатый детина на полголовы выше Доррина, помахивая для убедительности выщербленным клинком.

— Я и не знал, что за проезд по этой дороге надо платить.

— Надо, приятель, еще как надо.

— Причем немало, — бурчит второй разбойник. Он пониже ростом и держит свой меч так, словно это дубинка.

Наклонившись, Доррин стремительным движением выхватывает посох.

— Глянь-ка, у торгаша есть зубочистка.

Доррин соскакивает с козел в дорожную грязь. Поскользнувшись, он ухитряется сохранить равновесие, но оба разбойника покатываются со смеху.

— Бедняга... На ногах-то еле стоит.

Огибая повозку, оба грабителя приближается к юноше. Тот, заняв более устойчивое положение, берет посох наизготовку и ждет.

— Чего вылупился, малый? — говорит, останавливаясь, рослый бородач. — Отдавай кошелек, да поживее.

— Ничего вы не получите, — говорит юноша, прекрасно понимая, что, даже отдав деньги, живым он не уйдет.

— Экий ты дурной... — бормочет здоровяк. — Ну смотри, сам напросился...

Он замахивается мечом, но прежде, чем успевает нанести удар, получает посохом по запястью. Меч падает в грязь. Разбойник бросается вперед, выхватив нож. Однако Доррин опережает его, и в следующий мгновенье громила уже валяется рядом со своим клинком.

Прежде чем юноша успевает восстановить стойку, второй грабитель — рыжий коротышка — наносит размашистый удар. Доррин уклоняется, однако острие клинка царапает его лоб.

Оба противника скользят по дорожной грязи. Отбив клинок, Доррин наносит стремительный удар кончиком посоха в диафрагму. Разбойник падает. Юноша по инерции повторяет выпад.

Волна белой боли захлестывает его мозг; чтобы не упасть, ему приходится опереться о повозку. Ему приходится ждать, пока пламя боли поутихнет, превратившись в череду пульсирующих, ритмичных, как удары молота, вспышек.

В повозке все по-прежнему. Лидрал стонет во сне. Оттащив тела в тающий придорожный снег, Доррин, стараясь проявить практичность, обшаривает их в поисках кошельков. Добыча составляет один серебреник, четыре медяка и золотое кольцо. Старые мечи он оставляет рядом с мертвецами, которых даже не пытается похоронить.

Зима была суровой, и стервятники тоже оголодали.

Прихваченной из дома Джардиша чистой тряпицей Доррин стирает кровь со лба и, морщась от жжения, присыпает порез толченым звездочником.

Взобравшись на повозку, он щелкает вожжами. Брид и Кадара постоянно имеют дело с куда более умелыми и опасными грабителями.