Вздохнув, юноша направляется на кухню.

— Мастер Доррин, — тут же обращается к нему Мерга. — Не разделишь ли баранину? А я пока закончу с печеньем.

Резать мясо Доррину совсем не хочется, однако, как ни крути, он хозяин дома. Приходится взяться за нож и начать разделывать баранину под пристальным взглядом Ваоса.

— Хватит тебе слюни пускать! — не выдерживает Доррин, — Все равно раньше других тебе не перепадет.

— Я проголодался, а такую кусину мяса нечасто увидишь.

— Скажи спасибо Лидрал. Рейса так обрадовалась ее возвращению, что притащила целую баранью ногу.

— Это за что мне надо сказать «спасибо»? — слышится с порога голос Лидрал.

— За то, что... — начинает Доррин, поворачиваясь к ней с ножом в руках.

— Не-е-е-ет! — побелев от ужаса, кричит Лидрал и без чувств падает на пол.

Доррин, бросив нож, спотыкаясь спешит к ней и касается ее запястий. Мерга рассыпает выпечку.

Юноша проверяет Лидрал чувствами, но не улавливает ни хаоса, ни какой-либо болезни. Только частое и сильное сердцебиение.

— Что случилось? — спрашивает Мерга.

— Хотел бы я знать...

— Она вошла, глянула на нас, и вдруг закричала.

— Она хорошая, ты ее исцелишь, — уверенно заявляет Фриза. Осторожно, стараясь не касаться еще напоминающих о себе рубцов, Доррин поднимает женщину, переносит ее в спальню и укладывает на двуспальную кровать.

Рядом, подкладывая подушки, хлопочет Мерга.

— Нож... — стонет Лидрал. — Зачем ты делаешь мне больно?

Доррин и Мерга переглядываются.

— Похоже, она повредилась умом... Ты не мог бы причинить боль никому, а уж тем более — ей.

— Она думает иначе, — шепчет юноша, а вслух, повернувшись к Лидрал, говорит: — Я никогда не делал тебе ничего дурного.

— Нет... такая боль... мучил меня... так сильно...

Он не понимает, что именно сделали Белые Чародеи, но ясно, что они как-то связали для нее перенесенные мучения с его образом.

— Ей все-таки надо подкрепиться, — шепчет юноша.

— Я принесу тарелку, — предлагает Мерга.

— Я с тобой, — беспомощно твердит Доррин, обращаясь к Лидрал. — Я здесь. Я с тобой.

— Что случилось? — спрашивает Лидрал, с трудом приподнимаясь на кровати.

— Я резал баранину, — отвечает Доррин. — Ты вошла, взглянула на меня, вскрикнула и лишилась чувств. А потом, в бреду, все время твердила о том, как я тебя мучил.

— Ужас, — бормочет Лидрал, утирая лицо рукавом. — Я ведь прекрасно понимаю, что ты меня вовсе не обижал, но со мной что-то творится. Что-то непонятное. Я не владею собой, а это невыносимо. Невыносимо!

Последнее слово Лидрал выкрикивает с яростью.

— И я не буду есть в постели, как малое дитя... — Лидрал делает паузу. — Ты закончил разделывать мясо?

— Мерга может закончить.

— Это я запросто. Я сейчас же поставлю твою тарелку, госпожа.

— Называй меня Лидрал.

Мерга ускользает на кухню. Доррин протягивает Лидрал руку. Та берет ее с дрожью и отпускает, как только становится на ноги.

Бок о бок, но не касаясь друг друга, они идут на кухню.

— Почему ты не работаешь? — спрашивает Лидрал, стоя в дверях кухни.

— Пришел навестить тебя. Я по-прежнему беспокоюсь.

— А как же насчет помощи Бриду и Кадаре или твоей машины? — говорит она, качая головой. — Раньше ты только об этой машине и думал.

— А теперь больше думаю о тебе — о твоих страхах и обо всем, что с этим связано. Проклятые чародеи — я их ненавижу!

— Я тоже, но что толку? Ты же сам признаешь, что исцелить меня тебе не под силу.

Доррин непроизвольно сжимает кулаки.

— И я, и Рилла использовали все известные нам средства. Ничего не помогает. Белые каким-то образом связали для тебя память о мучениях с моим образом, но ни как они это сделали, ни зачем — мне непонятно.

— Тьма! Но ведь от того, что ты стоишь здесь, это понятнее не станет. Да и другие дела с места не сдвинутся.

Шагнув к столу Лидрал смотрит на ломтик сыра, потом на нож... и ее пальцы, словно сами собой, обхватывают рукоятку. Доррин, угрюмо размышляя о том, что бы еще ему предпринять, поворачивается к ней и видит, что глаза ее неожиданно сделались пустыми. Перехватив рукоятку поудобнее, Лидрал делает шаг ему навстречу.

Глаза Доррина расширяются, он отступает.

Она поднимает нож.

— Что с тобой?

Доррин пятится. Лидрал наступает, перехватив рукоять обеими руками и нацелив острие ему в сердце.

Глядя ей в глаза, юноша пытается воздействовать на нее гармонией, но она упорно движется вперед.

Он сосредоточивается, однако в этот миг глаза женщины белеют и она, в стремительном прыжке, наносит ему удар в грудь.

Успев отпрянуть — острие на волосок не достигает цели — юноша хватает ее за запястья, но мускулы Лидрал вздуваются и она вырывается из его хватки. Нож снова нацелен на Доррина.

Отступая, он больно ударяется бедром об угол стола и едва успевает перехватить запястье нападающей обеими руками. Но рука Лидрал кажется выкованной из стали — она одолевает, и нож медленно приближается к его телу.

Остолбеневшая Мерга застывает на пороге с разинутым ртом.

Доррин выпускает запястье Лидрал и отскакивает, опрокинув лавку.

Увернувшись от следующего удара, юноша неожиданно бросается вперед и притягивает Лидрал к себе.

Ему кажется, что по груди бежит струйка огня, но он, не обращая внимания на боль, ухитряется перехватить и вывернуть ее кисть.

Нож с глухим стуком падает на пол.

С трудом собрав то немногое, что осталось от его чувства гармонии, Доррин направляет этот темный поток на Лидрал. У той подкашиваются ноги. Шатаясь, он поддерживает ее за плечи, не давая упасть, хотя правое его плечо жжет огнем.

— Мастер Доррин... что же это? Мастер Доррин... — беспомощно лепечет Мерга.

Не выпуская обмякшее тело Лидрал, Доррин косится на свою рану. Она кровоточит, но кажется не слишком глубокой. Впрочем, почем ему знать: до сих пор его ножами не пыряли.

— Зачем... зачем ты меня мучил? — Голос Лидрал звучит чуть ли не по-детски, а сама она полулежит в его объятиях.

— Да что заладила... «мучил, мучил»! — не выдерживает Доррин. — Сама только что чуть меня не прирезала! — стараясь не морщиться от боли, он сажает ее на стул, а нож отбрасывает ногой по направлению к Мерге. — Прибери эту штуковину.