- Как же ты догадался о нем?

- Сначала через Эмму Ивановну, она рассказала все Эвридике, а та рассказала мне. Потом - дочитав до конца "Руководство…" Но еще раньше, до Эммы Ивановны, я… не знаю, как объяснить, но я уже начинал понимать, кто Вы, - все время возвращаясь к нашей встрече в Сивцевом Бражке, откуда Вы потом переехали к Эмме Ивановне, и к началу "Руководства…": я ведь нашел его через день после встречи с Вами. Однако как бы там ни было…

- Да-да, как бы там ни было, у нас мало времени выяснять подробности встречи. Странно, правда, что кто-то пишет подобные книги - ну да бог с ним! Я должен просить у тебя прощения, Петр.

- Господь с Вами, Станислав Леопольдович…

- Молчи, молчи, я очень виноват перед тобой. Нельзя поманить и бросить. Нельзя отдернуть уже протянутую руку. Прости меня. Я должен был на другой же день найти тебя. Ты ведь приходил?

- Да, магистр. На другой день и приходил, но это неважно…

- Важно!.. А я все раздумывал, посвящать ли тебя в наши елисейские дела: я ведь не понял тогда, что ты и есть Петер. Да и как понять через столько лет! Ты ведь очень изменился… Ну а потом - потом от меня уже мало что зависело: я, правда, тенью бродил за вами с Эвридикой. Но я видел, что вы счастливы. А счастливым живым нет дела до мертвых.

- Нет, магистр, я думал о Вас. Правда, я слишком поздно рассказал все Эвридике и теперь жалею, что так поздно: многое можно было бы изменить, узнай она… Но - дело прошлое. Дайте мне вашу мантию.

- Зачем?

- Магистр… я прошу Вас. Я останусь здесь вместо Вас… молчите! Когда завтра это обнаружится, суд состояться не сможет. А мне уж удастся на Земле удержать Вас около себя, когда тень мою отпустят туда; им нет смысла оставлять ее здесь.

- Это не выход. Тогда они рассредоточат тебя, а для меня это еще страшнее.

- Но Вы не знаете всего, магистр… Я знаю: Орфей, ученик музыки, возлюбивший музыку больше жизни и за это растерзанный, а останки его… мои останки разнесли по всему свету. Тень распалась на множество теней, уникальный случай. И дала жизнь множеству носителей: мне пришлось быть множеством и совершать одновременно по нескольку витальных циклов. Лавина витальных циклов - параллельных, последовательных, набегающих один на другой! Вот тебе: живи, живи!.. Пытка жизнью за нелюбовь к жизни. А ко времени Вашего витального цикла я существовал уже только в двух образах: Вашего ученика и ученика в труппе бродячих артистов. Но я снова продемонстрировал презрение к жизни - тем, что убил себя после Вашей смерти. И все началось снова!..

- Боже мой! - Тень Ученого всплеснула тенями-рук.

- Я пожертвовал собой ради смерти. А жертвовать собой можно только ради жизни. И я опять закрутился в водовороте витальных циклов.

- Теперь я понимаю, почему за двести лет мы ни разу не встретились в Элизиуме, - вздохнула Тень Ученого. - Ты совсем помалу бывал здесь.

- Конечно… Ведь ученик - это несостоявшаяся индивидуальность: чтобы изжить в себе ее, времени много не надо. Но теперь я устал и хочу в Элизиум. В этом витальном цикле, когда мне удалось наконец собрать все тени в одну, - так, кажется, возник Петр Ставский? - я тоже пытался совершить самоубийство. Оно не удалось. Я прыгнул с балкона третьего этажа… И всего-навсего сломал ногу. Думаю, что пытка бессмертием закончена, и я могу наконец побыть просто тенью. Дайте мне Вашу мантию, иначе меня не впустят в тень-равелина. А там, на Земле… пусть Петр Ставский поспит суток трое!

- Погоди, Петр. Это ведь будет все равно что самоубийство. Скажи лучше, как ты попал на Атлантиду - в ту ночь, когда я выступал с речью?

- Я? - удивилась Тень Ученика. - Да-да-да… Мне приснился сон: я тогда на минутку выключился, дежуря в приемном покое Института Склифософского. Я привез туда Эвридику. А как раз в тот самый день я читал про Атлантиду в книге… и увидел сон об Атлантиде. Правда, я плохо помню его.

- Да, но тень твоя была почти неузнаваема: очень странные, чужие очертания…

- Видите ли… - Тень Ученика сконфузилась. - Просто тогда, в больнице, на мне была куртка дутая и сапоги… Куртка-у-тебя-дутая-сапоги-дутые-и-сам-ты-весь-дутый, сказал карлик. А Вы еще в Сивцевом Бражке объяснили мне, что одеваться надо никак… дабы не быть иллюстрацией места и времени. Но я снова был в куртке и сапогах, а тогда тень получается ужасной!.. Так Вы дадите мне свою мантию?

- Нет, - покачала тенью-головы Тень Ученого. - В тень-равелина вернусь я. Кроме всего прочего, мне непременно нужно выступить завтра на суде. Вот, прочти записку: у меня есть союзник. Мне помогут завтра. А тебя - тебя просто не станут слушать. Но даже если меня рассредоточат, я все равно успею кое-что сказать. Так-то… Петр. Я только прошу тебя: на случай, если меня рассредоточат… запомни, пожалуйста этот сон, он важный. Постарайся не забыть, когда проснешься у себя в Москве, ведь последний свой сон обо мне ты забыл… Я очень виноват перед тобой. Прости.

- Мы еще встретимся! - начала было Тень Ученика, но в ту же секунду мгновенно сжалась - и улетучилась. Петр Ставский проснулся.

Он помнил все, что происходило во сне. И помнил еще, что встать сегодня нужно очень рано: в пять утра. Потому что в половине седьмого по московскому времени на Атлантиде должен был состояться суд над Тенью Ученого.

Автор предложит своего рода стенограмму суда - в нескольких фрагментах.

Фрагмент 1.

Тень Судьи. Почему Вы отказались от Тени Адвоката?

Тень Ученого. У меня нет причин защищаться. Я собираюсь нападать.

(Тень-шума на тени-площади)

Фрагмент 2.

Тень Прокурора. Считаете ли Вы, что злоупотребили своим открытием под названием "контактная метаморфоза", за которое совсем недавно Вас наградили тенью-ордена?

Тень Ученого. К настоящему времени мой взгляд на сущность контактной метаморфозы сильно изменился. Я прошу у суда разрешения рассказать, в силу каких причин.

Тень Судьи. Суд слушает вас.

Тень Ученого. Благодарю. Должен ли я как-нибудь ограничить мой рассказ во времени?

Тень Судьи. Нет.

Тень Ученого. Благодарю. Как известно суду, я постоянно занимался исследованием контактов между царством мертвых и живыми -с момента моего появления в Элизиуме. За это я был объявлен там тенью-нон-грата, но по чистой случайности оказался на Атлантиде, предоставившей мне что-то вроде политического убежища. Я решил, что именно здесь мои усилия будут правильно поняты. Действительно, мне была вручена тень-ордена. Однако, прошу прощения, совсем ничего для меня это не значило, поскольку я никогда не заблуждался относительно масштабности моего так называемого открытия, интуитивно чувствуя, как оно далеко от того, что в принципе возможно. Меня привлекала лишь мысль, согласно которой контактная метаморфоза будет способствовать пониманию человеком того, что не все в жизни поддается разумному истолкованию, и тем самым приближать его к осознанию загадочности бытия, сложности ответа на вопрос, какие события ожидают человека после смерти. Однако теперь мне кажется, что в случае с контактной метаморфозой я зашел в тупик. Смоделировать ту самую ситуацию, которой ждет человек, - нетрудно. Гораздо труднее и… нужнее - удержать человека на грани открывшейся ему догадки. Ведь однократное чудо потому так контрастирует с действительностью, что оно однократно! Как же жить человеку после, когда он уже причастен тайнам? И можно ли упрекать его в том, что отныне он будет требовать все новых и новых откровений?