мужчин и начинают отпускать «некорректные» замечания касательно слишком большого/маленького роста друг друга. Во время репетиций мы постоянно спотыкались на этом моменте, так как по сюжету «коротышкой» была Гермия, а «дылдой» — Елена. В нашем же с Юлей случае все обстояло с точностью наоборот.

— Мы с Игорем Олеговичем распечатали для вас новые реплики, — продолжил Верстовский. — Парни, передайте им листочки, пожалуйста.

Я взяла новую версию текста и чуть было не прыснула со смеха. Гарденина, напротив, надулась и сделалась красной, будто помидор. Мы приготовились разыгрывать сцену на четверых: две девушки-подруги и двое мужчин, изначально добивающихся руки Гермии, но из-за проделков эльфов спешно «перевлюбившихся» в Елену.

Так вот что! Ты — обманщица, ты — язва, — начала я.

Воровка! Значит, ночью ты прокралась

И сердце у него украла?

Нет у тебя ни робости, ни капли

Девичьего стыда;

Стыдись, стыдись, ты, лицемерка, кукла!

Гарденина всплеснула руками и выкатила глаза:

Что? Кукла я? Ах, вот твоя игра!

Так ты наш рост сравнила перед ним

И похвалялась вышиной своей,

Своей фигурой, длинною фигурой…

Мелкая Юля показала рукой куда-то в зал, возможно, имея в виду Вениамина Эдуардовича. Она все больше распалялась. Бывшая подруга всегда считала себя чересчур низкой, и теперь ее комплекс усилился во сто крат.

Высоким ростом ты его пленила

И выросла во мнении его

Лишь потому, что ростом я мала?

Как, я мала, раскрашенная жердь?

Как, я мала? Не так уж я мала,

Чтоб не достать до глаз твоих ногтями!

В зале начали смеяться. Я повернулась к исполнителям ролей Деметрия и Лизандра и приготовилась читать дальше. Те еле сдерживали слезы.

Когда она сердита, с ней беда.

Она была и в школе сущей ведьмой.

И хоть мала, она душой свирепа!

Со зрительных рядов захохотали в голос.

— Опять "мала"! И все о малом росте! — Гарденина взвилась и подскочила ко мне. Казалось, еще секунда, и она кинется на меня с кулаками. Юноши встали между нами. — Зачем вы ей даете издеваться? Пустите к ней!

Во всех эмоциональных сценах между Гермией и Еленой нам с Юлей практически не приходилось задействовать актёрские способности: искры летели сами по себе, а в написанных сотни лет назад диалогах проступали наши подлинные яд, ненависть и негодование. Сейчас же Верстовский на пару с режиссером устроили собравшимся целое шоу.

После нас из-за кулис вышли эльфы во главе с Титанией и Обероном. Танец девушек-фей в костюмах от озабоченного модельера превратился в праздник разнузданной чувственности. Работники сцены, понукаемые Верстовским, усиленно двигали невидимые деревья, мы же с Юлей, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.

Я присела в тёмном уголке за тяжёлыми бархатными портьерами, утирая выступивший на лбу пот и пытаясь унять бешено стучащее сердце. Обида на лучшую подругу никак не хотела стихать. Возможно, я первая задела ее, но теперь именно я чувствовала себя пострадавшей стороной и злилась на неё не меньше, чем она на меня. И некогда пламенная дружба обернулась войной без конца и края.

Прошло минут десять, и я вдруг поняла, что прогон продолжается, но звучного голоса Верстовского больше не слышно. Прошло еще мгновение, и он появился рядом, спрятавшись вместе со мной за занавесом.

Стоило мне увидеть его рядом, такого высокого, уверенного, сильного, и гормоны — на этот раз счастья, а не стресса — снова шандарахнули по голове. Я встала и обхватила его руками за шею. Он в ответ прижал меня к стене всем телом, наклонился и одарил не очень долгим, но очень-очень страстным поцелуем.

— Как ты нашёл меня? — хихикая, прошептала я.

— По запаху, как же ещё, — заговорщицки улыбнулся он. Его рука жадно обхватила мою грудь, неубедительно задрапированную двумя слоями тонкой вискозы. — Не мог упустить момент, пока ты в образе греческой путаны…

— Не провоцируй Гарденину, — прошептала я, смущенно пряча лицо. — Она может учудить что-нибудь действительно нехорошее.

— Мои изменения показались тебе несправедливыми? Когда дело касается искусства, я беспристрастен.

— Серьёзно? — несмотря на темень, я смогла разглядеть хитрый блеск его глаз.

— Каюсь, помимо всеобщего блага, мне еще очень хотелось поставить её на место.

Вениамин крепко обнял меня и глубоко вздохнул. Мы оба понимали, что этот момент щемящей нежности наедине не продлится чересчур долго. Он должен будет уйти, пока его отсутствие в зале не показалось кому-нибудь подозрительным.

43. Аделаида

Ты ей носил стихи,

Любовными залогами менялся;

Ты под окном ее, при лунном свете,

Ей томно пел про томную любовь

Ты выкрал сердце дочери моей,

Ты обратил дочернюю покорность

В строптивое упрямство.

("Сон в летнюю ночь", У. Шекспир)

— Маргарита, можешь ненадолго остаться после занятия? — Аделаида Степановна смотрела на меня спокойно, с каким-то даже ангельским терпением.

Зарубежная литература постоянно отъедала время от моих перемен. В первом семестре Вениамин Эдуардович развлекался, задерживая меня по прошествии пары, теперь вот преемница декана последовала его примеру.

— Конечно, — очень хотелось ответить, что не могу: моя чуйка на нехорошие новости за последние недели выросла буквально в разы. Но опыт, полученный за это же время, научил — от неприятностей не получится улизнуть, спрятав голову в песок. И хотя встреча напастей лицом к лицу не избавит от трудностей, такая тактика поможет не потерять самоуважения.

Несколько человек хихикнуло, выходя из аудитории, бонусом прилетела парочка злорадных взглядов — я успела настолько привыкнуть к подобному поведению, что почти не обращала на него внимания. Потому дождалась, когда все одногруппники покинут кабинет, и только затем подошла к преподавательнице.

Прежде чем заговорить, Аделаида подошла к двери и проверила, не прячется ли кто-то за ней с целью подслушивания. Мне стало еще более не по себе. Затем она зачем-то пригладила свои и так невообразимо ровные волосы и двинулась на меня.

— Не могу не отметить, что в последнее время ты сильно просела в учебе, Маргарита.

Я не ответила, лишь вопросительно подняла брови.

— Тебе стоит прикладывать больше усилий на академическом поприще в противовес театру и личной жизни, — продолжила стажерка, не дождавшись от меня более выраженной реакции.

Если совсем начистоту — я и раньше не выпрыгивала из штанов в академическом плане, просто тогда это мало кого волновало. И сейчас, несмотря на спектакль, травлю и бурный роман с деканом, я старалась не меньше.

Аделаида одернула строгий костюм, состоящий из пиджака и юбки-карандаша до коленей, и села за преподавательский стол, закинув ногу на ногу. Она будто хвасталась своими весьма стройными конечностями, обутыми в до блеска