– Ну а ты-то чем занята?

– Пытаюсь поговорить с Джонатоном Кайодом.

– Разве у тебя нет с ним частного канала?

– Он не отвечает, гений. Просто прими этот звонок вместо меня, Марина. Боги, ну почему я перестала пить?

Хетти принимает звонок.

– Чжиюань, гэся[32]? Добрый вечер. Я Марина Кальцаге. Личный ассистент Ариэль Корты. Я так понимаю, вы не можете связаться с офисом Орла Луны для получения инструкций относительно текущей смены режима. Ариэль пытается установить с ним контакт…

И да, режим сменился: города Луны оккупированы, Мягкая война окончилась. Поезда ходят, «лунная петля» перевозит грузы и пассажиров на орбиту; ВТО подтвердила ее бронь и дату отъезда. Ее взлет запланирован, а вокруг по-прежнему происходят исторические события. Подходящий момент, чтобы сообщить Ариэль о том, что Марина ее бросает, все еще не наступил.

* * *

«Эдриан».

Он пять лет ждал, что этот голос раздастся в ночи. Эдриан Маккензи просыпается и выскакивает из постели.

«Они здесь».

Джонатон храпит. У него чудовищно крепкий сон. Он должен проснуться. Эдриан трясет его, позабыв о нежности.

– Джон!

Орел Луны, этот крупный землянин, дышащий ртом, судорожно втягивает воздух. Он должен проснуться.

«Они уже в вестибюле. Охрана Гнезда блокирует двери». Эдриан снова принимается трясти Джонатона, и в тот же момент к Орлу обращается его собственный фамильяр. Он просыпается.

– Который час?

– Нас атакуют. Одевайся.

Каллиопа открывает на линзе Эдриана окна с трансляцией камер. Три группы. Одна у главного входа, другая проходит через въезд для транспорта, третья спускается с верхней террасы. Они знали, куда идти, куда бить и каким образом. От кумулятивных зарядов двери сминаются, словно бумага при разгерметизации. Орел Луны застывает, услышав далекий, сухой треск.

– Моя охрана…

– Это и есть твоя охрана. – Вот как они узнали про вход на верхней террасе. Это был запланированный Эдрианом путь к спасению. У него имеется план Б.

Джонатон Кайод надевает туфли, шорты, пытается попасть в рукава рубашки.

– Брось! – кричит Эдриан. – Используй служебную лестницу в саду. Там никто не поднимается с нижних уровней. – Теперь он отдает Каллиопе приказ, который давно выучил наизусть. Из стен выдвигаются панели. Внутри на специальной стойке – окутанная бриллиантовым белым светом броня. Джонатон Кайод колеблется.

– Что?

– Ты не знаешь всех секретов этого места. – Нагрудные и спинные пластины туговаты. Эдриан растолстел. Растолстел и сделался небрежным. Нет времени на поножи и наручи. Он надевает шлем. – Каллиопа вызвала моту к служебному выходу на Пятидесятом уровне. Оно отвезет тебя в меридиановский офис «Маккензи Металз». Джакару тебя встретят и защитят. Ступай!

В последнюю очередь Эдриан Маккензи вытаскивает скрещенные ножи из магнитного поля. Тратит мгновение, чтобы полюбоваться тем, как блик света бежит по вольфрамовой инкрустации, по замысловатому воронению лезвий. Они безупречны. Он вкладывает их в ножны на поясе.

– Ступай!

Каллиопа показывает Эдриану три группы вооруженных и бронированных мужчин, сходящиеся у спальни. Они взломали охранные системы Гнезда.

– Я постараюсь выиграть для тебя как можно больше времени.

– Эдриан…

– Ни один Маккензи еще не сбежал с поля боя, Джон.

Поцелуй, краткий, как дождик. Эдриан Маккензи опускает забрало шлема.

На свадьбе, посреди празднования, отец увел его на балкон, нависающий над хабом Антареса. «Это для тебя». Эдриан открыл коробку. Внутри на подушечках из титанового волокна лежали парные ножи. Эдриан вырос среди клинков, он знал толк в ножах, и эти были не похожи на все, что он видел раньше. На все, что было создано на протяжении истории «Маккензи Металз». «Попробуй», – предложил Дункан Маккензи. Клинок лег в ладонь Эдриана, словно был продолжением его собственных костей. Такой сбалансированный, такой надежный. Он ударил прямо и наискось, сделал ложный выпад. Танцующее лезвие издавало воющий гул. «Это воздух кровоточит, – сказал Дункан Маккензи. – Я не могу нарадоваться твоему счастью, сын, но придет день, когда тебе понадобится нож. Прибереги их для того дня».

Шаги. Голоса. Дверь взрывом выносит вовнутрь.

Ножи Эдриана Маккензи с песней выскакивают из ножен.

* * *

Орел Луны – крупный мужчина, мужчина не в форме, мужчина, чьи мышцы Джо Лунника увяли и превратились в жир. У начала служебной лестницы, ведущей на Пятидесятый, рубаки догоняют его – дышащего с присвистом, одетого в шорты и домашние тапочки. Тащат обратно, и он визжит, вопит. Его хватают, поднимают. Он дрыгает ногами, теряет тапочки – один, потом второй. Его несут. Его рвут на части. Вот он обнажен и что-то нечленораздельно бормочет от страха. Руки, снова чьи-то руки. Рубаки несут его меж аккуратно подрезанных бергамотовых деревьев. Орел Луны видит, куда его несут, и дергается, вопит. Руки держат его надежно и крепко. Они несут его в маленький павильон, нависающий над хабом Антареса. Пять проспектов квадры Антареса похожи на освещенные склепы.

С безупречной синхронностью рубаки поднимают Джонатона Кайода и швыряют далеко в мерцающую пропасть.

Атмосферное давление в лунном обиталище – 1060 килопаскалей.

Он кувыркается, падая. Этот Орел не умеет летать и не знает, как надо падать.

Ускорение под воздействием силы тяжести на поверхности Луны составляет 1,625 метра на секунду в квадрате.

Падая, он кричит и беспорядочно размахивает руками и ногами, словно пытаясь забраться по невидимой веревке, а потом ударяется о перила моста на Тридцать третьем уровне. Рука его ломается, изгибается под неестественным углом. Больше никаких криков.

Конечная скорость падающего объекта в атмосфере составляет шестьдесят километров в час.

Орлу Луны требуется минута, чтобы упасть из своего Гнезда в парк в центре хаба Антареса.

Есть такое физическое свойство – кинетическая энергия. Ее формула ½mv². Назовем ее… ударной силой. Удароспособностью. У большого объекта, который движется медленно, может быть низкая ударная сила, низкая кинетическая энергия. У маленького, движущегося с высокой скоростью, кинетическая энергия большая. Поэтому ледяной снаряд, выпущенный из расположенной в космосе электромагнитной катапульты, может пробить дыру в каменной крыше лунного обиталища.

И наоборот.

К примеру, у тринадцатилетнего мальчишки, худого, как проволока, падающего с высоты в один километр, низкая кинетическая энергия.