Когда они ушли к машине, Дилан взял Эну за руку. Это было так неожиданно, что она даже не успела ее вырвать.

— Хочешь, пойдем к озеру?

Она покачала головой.

— Хочешь, я покажу тебе торт, который испекла для Джеймса? Если он не придет, мы съедим его вдвоем. Это мой первый торт, но в нем очень много шоколада.

Дилан кивнул и усилил хватку, чтобы она не думала от него избавиться. Пришлось говорить, и спросила она про Эйдана.

— Он посадил сегодня цветы на бабушкиной могиле и закрыл дома все окна, — ответил Дилан и выпустил ее руку, но Эна теперь сама сжала его пальцы.

— Все будет хорошо. Теперь у всех нас все будет хорошо. Посмотри, как там моя отметина фей поживает?

Дилан даже не сразу сообразил, что от него хотят. Эне пришлось тряхнуть волосами. Тогда он совсем неловко подсунул под них руку и растопырил пальцы, чтобы приподнять.

— На месте, — проговорил он едва различимым шепотом, не убирая руки.

— Где Малакай?

Они прозевали появление Эйдана, ходящего, как призрак, абсолютно бесшумно, и рука Дилана застряла на плече Эны.

— У них дела, — сумела ответить только Эна.

— А у вас? Тоже дела?

Под отцовским взглядом рука Дилана окаменела, и Эна почувствовала, как у нее перекосилось плечо.

— У нас тоже! — она перехватила руку Дилана и сжала его горячие пальцы. — Мы будем наверху!

Она чуть ли не проволокла Дилана мимо остолбеневшего Эйдана, а у самого дома крикнула своим, что к торту они обязательно спустятся, так что пусть даже не надеются съесть его без них.

— Фу! — выдохнула Эна, захлопывая дверь. — Если Эйдан поднимется сюда, я наброшусь на него с кулаками!

Дилан стоял белый, как полотно.

— Хватит бояться отца! — она чуть ли не подняла к его заострившемуся от страха носу кулак, но тут Дилан схватил ее за плечи и отвернул от себя.

На кровати, болтая босыми ногами, сидела девочка, пытавшаяся напоить ее какой-то дрянью в хижине короля. Рыжие волосы кольцами лежали вокруг нее на одеяле. На одной руке был намотан плющ, в другой сверкало глазами чучело куницы.

— Диа-дут, Эйнит! — поздоровалась она, и Эна кивнула, повторив ирландское приветствие, а когда гостья затараторила дальше, Эна беспомощно обернулась к Дилану.

— Она просит тебя подойти к ней.

— А еще что?

— Больше ничего.

— Но она же не умолкает!

— Она повторяет одно и то же, как скороговорку. Думаю, она злится, что ты медлишь. Иди к ней! Одиннадцатого ноября с фейри спорить чревато большими неприятностями.

Дилан почти толкнул ее к кровати, и Эна покорно встала перед девочкой, а та, подтянув платье, сумела подняться и теперь, стоя на кровати, стала на голову выше Эны. Так ей сподручнее было увивать ее плющом.

— Хоть бы он не был ядовитым! — простонала Эна, и тут же услышала истошный вопль, и, поняв, кому тот принадлежит, обернулась.

Джеймс с такой силой рванул ее за руку вниз, что Эна упала на колени. Теперь он скакал рядом, срывая с нее плющ, и Эне хотелось заткнуть уши от количества английских ругательств, которые меньше чем за минуту Джеймс сумел выдать, пока не рухнул обессиленный на пол.

— Скажи этой идиотке, — задрал он голову, чтобы Дилан понял, что просьба адресована именно ему. — Повежливее, конечно, скажи, чтобы она собрала свой плющ и выкинула в окно.

Дилан повторил просьбу, убрав только слово «идиотка». Джеймс закрыл лицо руками и простонал:

— Идиот! Скажи ей по-ирландски! Мне языки никогда не давались, и я так и буду, кажется, всю жизнь общаться с женой через ее отца!

Эна уставилась на кровать. Девочка подтянула колени к подбородку и готовилась, похоже, испепелить именинницу взглядом.

— Объясни ей попонятнее, что у людей от плюща фейри на коже появляются ожоги. Не молчи, Дилан! Иначе Эмирэль сейчас обидится и уйдет к матери, а встречаться с королевой у меня нет особой охоты! Теперь я понимаю, почему Мэгги сбежала! Она не хотела сыну такой же участи, как у дяди!

Дилан заговорил по-ирландски — принцесса делала вид, что внимательно его слушает, но выполнять просьбу не спешила. Тогда Эна осторожно переступила плющ и села на пол подле брата.

— Тебе там очень плохо? — спросила она шепотом, хотя и знала, что принцесса все равно ничего не поймет.

Он почти улыбнулся — научился гримасничать у короля.

— Мне там хорошо. Я в полном порядке, — выдал он американский ответ.

— Только никак не могу выучить ирландский. Он хуже китайского, кажется. Впрочем, король уверяет, что язык вряд ли поможет мне в общении с его дочерью. Он ее мать тоже не особо понимает, хотя говорят они на одном языке.

— Джеймс! — чуть ли не заплакала Эна, и он схватил ее за плечи своими теперь такими маленькими, но по-прежнему сильными руками.

— Со мной все хорошо. Не смей реветь! Принцесса — хорошая девочка. Она же не со зла плющ приволокла. Просто считает, что без него ты то же самое, что голая. И вон, она же своими руками шила это чучело. Она хотела подарить тебе его еще в первую встречу, так отец не позволил. Ей и за кубок влетело, а она просто хотела, чтобы ты осталась с нами. Она знала, что я тоскую. Она меня в клетку прятала, а я все равно к тебе убегал, а в последний раз, пока я учился играть на волынке, она чучело сшила из моей шкуры, чтобы я в нее больше не влез и не убежал наверх. Эмирэль хорошая, только глупая... Да и я дурак. Я ведь мешал королю, потому что думал, что он и тебя хочет затащить в озеро навсегда. Я думал, он заодно с королевой. Но я и с королевой ошибся. Тяжело не знать их язык! А королеве-то кольцо как раз и нужно было, чтобы ты не пришла. Это она Лориэль мстит за то, что она мало того, что полукровку в мужья ее дочери сотворила, так еще и с опозданием на свадебный пир доставила. Они идиоты, Эна, полные... Я всегда считал ирландские сказки бредом. Так оно и есть!

— Джеймс...

— Ничего не говори. Родственников не выбирают. С ними живут, ясно? Но раз в год я буду приходить к тебе, слышишь? Только для этого ты должна быть здесь. Я не то, что с острова не могу улететь, я и из этого леса не ходок. Ты не вернешься в Штаты, ведь нет?

Эна замотала головой.

— Папу уволили. Ему теперь не надо возвращаться в Калифорнию. Может, он сможет найти работу здесь, а? — с надеждой взглянула она в лицо брата. — Как там твоя магия поживает?

Джеймс пожал плечами.

— Не знаю. Пока работает, кажется.

— Не работает, мама плакала утром... Ты ведь пожелал ей утешиться, верно?

— Нет, — ответил Джеймс резко. — Я желал другое. Сколько бы я не желал для мамы покоя, он невозможен. Ты хотела бы, чтобы я лишился магии? Вот видишь, ты сама все понимаешь... Но ты можешь чуть-чуть помочь маме не думать про меня, если станешь ей хорошей дочерью. Обещаешь не злить ее своим жутким характером?