- Простите, вы не могли бы?.. – не выдержала я.

- Дать тебе воды? – спросил купец с любопытством.

- Нет. Мне бы какую-нибудь опору для спины. Не обязательно подушку, можно любой ящик или ненужный мешок, просто чтобы опереться. Простите, вы ведь знаете, я инвалид, у меня не работают ноги, и сидеть вот так мне очень тяжело.

Купец смерил меня нечитаемым взглядом, а затем кивнул своим людям. Один из стражников-полуорков отошел и вернулся минут через пятнадцать с каким-то мешком. Пахло от него мокрой собакой, а вернее - верблюдом, а внутри будто камни были нагружены – что-то неровное, комковатое и жесткое, но я все равно с явным удовольствием откинулась на него спиной и продолжила ждать, будто это я возлежу на мягкой перине под кондиционером.

- Виноградика не желаете? – осведомился светски купец.

- Нет, благодарю, не голодна, - качнула я головой, потому что не представляла, что эта парочка горилл будет меня кормить с рук. А развяжут – так еще не лучше, увидят во что я веревку превратила, а она тем временем практически на честном слове держится, плечом дерни – порвешь.

- Ну, ничего, подождем, - вздохнул старикашка. Отложил фрукты, вытер руки полотенцем, посидел немного в тишине, но потом все же не выдержал и заговорил: - вы знаете, я очень люблю умных людей. Да еще и талантливых – люблю вдвойне. А уж если речь об умных женщинах... эх, был бы я молодым...

- В моей стране любящий мужчина приклоняет перед женщиной колено, дарит ей драгоценности и просит разрешения назвать ее своей женой, - заметила я. – Боюсь, что наши традиции слишком сильно отличаются.

Старик вновь рассмеялся, будто отличной шутке, оглядывался на своих слуг, указывал на меня пальцем, бил по ляжкам, что-то бросал отрывисто по-халифатски. Слуги вежливо хихикали, даже оливковые амаблы заухмылялись. Кажется, тут ржали надо мной, а не вместе со мной, но это было ожидаемо.

Закончив смех на высокой ноте, старик утер слезы рукавом шелкового халата и в него же громко высморкался, вызвав у меня гримасу отвращения. Потом вздохнул и, посерьезнев, заявил:

- Ладно, хватит этих реверансов. Ты подпишешь бумаги, иначе я убью твоего любовника.

Я обернулась и увидела, как один из амбалов поднимает связанного мужчину с мешком на голове на ноги, подтаскивает его ко мне ближе, второй выхватывает здоровенный тесак, который я бы не назвала мечом или саблей, скорее мачете. Мужчина сдавленно мычит через кляп, пытается вырваться, но он тщательно связан.

- Капитан Гарт, - ахнула испуганно. Кого еще могли назвать моим любовником?

С головы жертвы сорвали мешок, и я удивленно распахнула рот, глядя на связанного и, кажется, слегка избитого мужчину.

- Господин Рохеис?! – ахнула удивленно.

- Итак, подписывай, - велел мой тюремщик.

- Не буду, - заявила удивленно-возмущенно.

Кажется, такой реакции старик не ожидал.

- Ты что, не поняла?! Сейчас твоего любовника начнут резать по кускам. С чего начать? Какая часть его тела тебе более дорога: смазливое личико или то, что между ног?..

Фу, что за пошлости пошли? А так вежливо все начиналось.

- Ну, я как-то пережила смерть своего любимого супруга, а уж гибель партнера по бизнесу переживу и подавно. – Я перевела взгляд на смотрящего на меня широко распахнутыми глазами купца. – Простите, господин Рохеис, я буду скорбеть по вам и молиться богам за упокой вашей души, а вашим родным передам, что вы умерли героической смертью, не посрамив их честное имя.

Рохеис что-то возмущенно замычал через кляп.

- Вот ведь шлюха имперская! – прозвучало практически восхищенно.

- Я попрошу! – я даже не поленилась выпрямиться и высокомерно вскинуть голову: - я порядочная женщина и порядочная вдова! – с губ сама собой сорвалась цитата из Тридцать первого июня. С трудом заставила себя не заканчивать фразой «даже дважды вдова».

В возникшей тишине громом прозвучали размеренные насмешливые хлопки в ладоши, словно часовой механизм, отменяющий мои последние минуты.

- Браво! – откуда-то из-за полога тента вышел... капитан Пхимарс. – Я ведь говорил, надо было тащить в пустыню ее капитана, а не этого дурака. Они весь путь цапались, как кошка с собакой.

Черт, этого я совсем не ожидала. Я ведь доверяла ему!

- Эти ваши имперские шлюхи скачут постелям, как заведенные, не поймешь, кто с кем спит! – досадливо бросил старик.

- Я попрошу! – рыкнула я. – Я не давала никакого повода!

- Вытащите у него кляп изо рта, - велел купец, не обратив на мои слова никакого внимания. – Пусть расскажет, как обаял дикарку и заставил ее на себя работать. Что ради его красивых глаз готова горы свернуть, любую магию применить, что помогла ему контракты выгодные заключить. Не так ли ты вчера рассказывал, пока мы сидели в доме удовольствий?

Лишившись кляпа, Рохеис, который прежде все пытался что-то возмущенно промычать, захлопнул рот и густо покраснел, косясь на меня глазами побитой собаки. Молодец!

А у меня тем временем уже спина затекла, сидеть более-менее ровно с вытянутым вперед хвостом было весьма неудобно, равновесие сохранялось с трудом.

- Простите, вы не могли бы?.. – не выдержала я.

- Дать тебе воды? – спросил купец с любопытством.

- Нет. Мне бы какую-нибудь опору для спины. Не обязательно подушку, можно любой ящик или ненужный мешок, просто чтобы опереться. Простите, вы ведь знаете, я инвалид, у меня не работают ноги, и сидеть вот так мне очень тяжело.

Купец смерил меня нечитаемым взглядом, а затем кивнул своим людям. Один из стражников-полуорков отошел и вернулся минут через пятнадцать с каким-то мешком. Пахло от него мокрой собакой, а вернее - верблюдом, а внутри будто камни были нагружены – что-то неровное, комковатое и жесткое, но я все равно с явным удовольствием откинулась на него спиной и продолжила ждать, будто это я возлежу на мягкой перине под кондиционером.

- Виноградика не желаете? – осведомился светски купец.

- Нет, благодарю, не голодна, - качнула я головой, потому что не представляла, что эта парочка горилл будет меня кормить с рук. А развяжут – так еще не лучше, увидят во что я веревку превратила, а она тем временем практически на честном слове держится, плечом дерни – порвешь.

- Ну, ничего, подождем, - вздохнул старикашка. Отложил фрукты, вытер руки полотенцем, посидел немного в тишине, но потом все же не выдержал и заговорил: - вы знаете, я очень люблю умных людей. Да еще и талантливых – люблю вдвойне. А уж если речь об умных женщинах... эх, был бы я молодым...

- В моей стране любящий мужчина приклоняет перед женщиной колено, дарит ей драгоценности и просит разрешения назвать ее своей женой, - заметила я. – Боюсь, что наши традиции слишком сильно отличаются.

Старик вновь рассмеялся, будто отличной шутке, оглядывался на своих слуг, указывал на меня пальцем, бил по ляжкам, что-то бросал отрывисто по-халифатски. Слуги вежливо хихикали, даже оливковые амаблы заухмылялись. Кажется, тут ржали надо мной, а не вместе со мной, но это было ожидаемо.