время перед терапией в медитации, сосредоточиваясь на теле и уме. Чувствительность их сознания будет совершенно иной. Я часто работал с людьми именно так. Мы планировали сессию после пятнадцати минут медитации. Если это было необходимо, я давал им наставления по практикам внимательности, сосредоточения и сострадания. Похоже, когда наши сессии предварялись такой медитацией, они сразу начинались на более глубоком уровне. Если кто-то не мог прийти пораньше, чтобы помедитировать, мы медитировали вместе пять-десять минут в начале сессии. Это время никогда не проходило зря.

Я помню, как ко мне пришла ученица по имени Долорес. Поначалу она чувствовала себя ошеломлённой. Она паниковала и почти дошла до истерики. Она только что вернулась из Сан-Диего, где поместила свою мать в закрытый дом для престарелых, поскольку в предыдущие месяцы её мать несколько раз терялась, и дважды её возвращала домой полиция. Она была в таком же состоянии, когда они с мужем отвезли в колледж сына. Мы сидели вместе, и Долорес медитировала. Она успокоила свой разогнавшийся ум при помощи дыхания. Затем она практиковала сострадание в отношении своей матери, себя самой и своей семьи. К тому времени как мы заговорили, Долорес уже начала использовать стабилизирующие качества сосредоточения и равностности для саморегуляции. Она полнее чувствовала своё возбуждение и своё горе. Она могла допустить шквал эмоций с более просторным вниманием. Её проблемы стали более доступными для работы и меньше напоминали экстренную ситуацию. Она открылась им как неизбежным изменениям, которых требовали новые циклы жизни. Её практика медитации и сострадания поддерживала более мудрый и свободный взгляд на вещи.

Как мы уже видели, буддийская психология не так фокусируется на взаимодействии, как западная психология: в основном она развивается через многообразную внутреннюю практику. Время, проведённое с учителем, способствует этой ежедневной практике и медитации. Однако главный фактор трансформации — это наша тренировка.

Сила такой внутренней тренировки становится заметной на ретритах. На ретритах мы работаем с людьми в состояниях повышенной чувствительности. Через неделю медитации по десять часов в день способность учеников к сосредоточению и отслеживанию переживаний своего тела повышается. Их способность чувствовать эмоции и внутренние состояния становится более тонкой, а их способность свидетельствовать мысли, не отождествляясь с ними, растёт.

Примером этого процесса может быть молодой человек по имени Гэйб. Гэйб начал обучаться медитации во время учебного семестра, проведённого в Индии. Затем, после года в магистратуре, он приехал на двухмесячный ретрит. Сначала Гэйб испытывал боль и грусть. От него ушла девушка.

Когда он начал медитировать, то сначала столкнулся со слоем переживаний от потери своей девушки. Он ощущал страх, ничтожность и гнев. Все ситуации, когда его отвергали в прошлом, вдруг снова обрушились на него. Благодаря внимательности и состраданию он смог быть внимательным к своим боли и разочарованию. Поскольку его детские переживания собственной ничтожности уходили очень глубоко, он боролся с тенденцией к отождествлению с этими нездоровыми состояниями. Благодаря продолжительной внимательности и сосредоточению его отождествление с никчёмным взрослым и покинутым ребёнком, победителем и проигравшим начало деконструироваться. Его чувства стали безличными состояниями ума: «боль», «гнев», «любовь».

Потом сосредоточение Гэйба стало более сильным. Шли дни, и его тело менялось. Он сидел прямо и ходил с новообретённой грацией. Бывали периоды, когда он почти не думал. Возникли спонтанные радость и лёгкость. Я дал Гэйбу указание сосредоточиваться на лёгкости и радости и позволять счастью в теле углубиться и пропитать всё его существо. В следующие недели ему стали доступны несколько уровней сосредоточения или поглощённости, которые называют джханами. Он сидел с сильным восторгом и равностностью по несколько часов подряд.

Затем я попросил Гэйба переместить фокус на его тело и состояния ума. Он увидел, что всё растворялось. Он переживал тело и ум как игру элементов. Настал день, когда всё его ощущение себя как чего-то отдельного и существующего исчезло. Были только смех, пространство, равностность, мир. Гэйб почувствовал, что обнаружил точку неподвижности, бессмертие среди всех вещей. В нём возникла глубокая благодарность. Он хотел, чтобы весь мир сделал то же самое, вышел за пределы своих страхов, обнаружил освобождённое сердце. Он хотел посвятить свою жизнь облегчению страданий других.

Каждый раз, когда Гэйб приходил, чтобы поговорить со мной, казалось, что он излучает поток благословений. Он сказал, что весь его ретрит стал молитвой. Через два месяца Гэйб начал готовиться к возвращению в повседневную жизнь. Он перестал помногу медитировать. Он начал практиковать внимательный разговор с другими. Паттерны его личности вернулись. Однако теперь он был расслаблен. Всё казалось освежающим и нежным. Он вновь вошёл в роль Гэйба, но с новой точки зрения. Теперь он чувствовал связь с тайной жизни — полной и пустой, личной и универсальной.

Я встретил Гэйба через год. После ретрита ему потребовалось много времени, чтобы приспособиться к нормальной жизни и интегрировать в неё обретённые прозрения. Он начал работу над докторской диссертацией по клинической психологии. Он завёл друзей со схожими взглядами. Он также начал новые отношения, которые казались более реалистичными и мудрыми, чем предыдущие. Окружающие начали уважать его. Он рассказал мне, что его ощущение собственного «я» казалось более лёгким, преобразившимся. Когда я смотрел в глаза этого молодого человека, они были стабильными, тёплыми, сияющими, выражавшими мягкую уверенность и лёгкость. Гэйб привнёс пользу от своей глубокой медитации обратно в мир.

Сосредоточение может освободить нас от нашего ограниченного ощущения собственного «я» и подарить озарение и свободу. Однако эти переживания сами по себе — ещё не конец истории. Аджан Чаа учил, что любое состояние сознания, каким бы великолепным оно ни было, не является целью. Важно то, как это озарение проявляется здесь и сейчас, в нашей повседневной жизни, когда мы разговариваем или готовим ужин. Плод превосхождения нашего ограниченного «я» — это пробуждение с почтением, свежий дух сострадания и святой взаимозависимости. Умирая от СПИДа, мой друг Джон Хобб сказал, что его переживания светоносности и безграничности в медитации позволяют ему умирать без страха. Аджан Чаа называл это «видимым проявлением плода». У меня бывает много таких переживаний, когда я возвращаюсь домой после продолжительного молчаливого ретрита по сосредоточению. Я становлюсь щедрее по отношению к своей жене. Я не против помыть посуду и вынести мусор. Однажды после ретрита мне пришлось выбирать между участием в программе учений, где также должен был присутствовать Далай-лама, и исполнением важного обещания помочь в школе моей дочери. С огромной радостью я отпустил желание находиться рядом с Далай-ламой, хотя это и было бы большой честью, и сосредоточился на священности моей семьи.

Как работает сосредоточение

В той или иной